...сумеречный котенок...
И еще я внезапно сделала Шоку атеистом О.о ОМГ, я надеюсь, это еще канон 
Ну, судя по ранобе, это уже АУ, так что можно особо не думать над этим XD
Нежно люблю Шокун Т.Т
Черный Сейран, ня
*сама написала, сама балдеет* 
Название: Пока не расцвела сакура
Автор: katya_neko ([email protected])
Фэндом: Saiunkoku Monogatari
Бета: нет
Пейринг/Персонажи: Сейран, Шурей, Шока, Рьюки, Джуусан-химе, Шуе, Койю, Рьюшин, Рейшин, Юри-химе, триплет Ранов, Сейран/Шурей, легкое Рьюки/Шурей, легкое Рьюки/Джуусан-химе, Рейшин/Юри-химе, Шока/Шокун
Жанр: романс, приключения
Рейтинг: PG-13
Состояние: в процессе
Описание: написан по заявке, которая разбудила во мне шиппера-маньяка XD
Посвящение: Okini-chan как заявителю и товарищу-шипперу XD
Предупреждение: выставлять где угодно, но только с этой шапкой. Помните о нежной душе автора и копирайтах XD
Пока не расцвела сакура
Часть 9. Новый годЧасть 9. Новый год
Он воткнул тлеющие благовония в специальную подставку и уставился на мерцающий край, красная линия которого медленно сползала к середине. Тонкий серпантин серого дыма змеился вверх.
Весь день – от начала до конца – был соткан из хрупкого инея, слепящего блеска.
Снег, словно осознав необходимость своего появления, неохотно падал с небес на землю мягкими, почти невидимыми кружевными снежинками. Природа по-своему готовилась к Новому году, покрывая деревья тонкой серебристой пеленой, украшая серую слякоть белоснежным невесомым покрывалом, и даже серый камень – могила его любимой жены – за ночь приобрел белесый оттенок, отчего изящные витые буквы надгробия стали еще отчетливее.
Рядом с ним замерли в молитве Шурей и Сейран. Дорогие дети, как называла их Шокун. Она любила их без памяти: маленькую, хрупкую Шурей и порой резкого, но всегда верного и внимательного Сейрана. Перед его мысленным взором снова встала счастливая картина: непоседливая дочь, добрая, постоянно улыбающаяся жена, веселый, часто устраивающий захватывающие взрывы он сам, и хмурый, вспыльчивый, но невероятно милый Сейран.
Порой Шока задумывался, что думал юноша, сложив в молитве руки. Вряд ли бывший принц верил в бога, пройдя столько лишений и испытаний по вине людей. Да и Шока, умудренный жизнью, признаться, не был склонен доверять призрачному и далекому образу, которому поклонялись множество людей. Сколько бы человек ни полагался на божество, ему не избежать смерти близких, дорогих людей, и горечи, и отчаяния, и безнадежности, которые неотступно последуют за этой потерей.
Однако профиль юноши был полон удивительной умиротворенности и покоя. Длинные пепельные ресницы его спокойно лежали на щеках, голова была смиренно опущена, руки сложены в тихой молитве. Думал ли Сейран о собственной матери, сравнивал ли он ее с Шокун?
Шока немногое знал о матери второго принца и видел ее лишь однажды. Сузуран, женщина невероятной, божественной красоты, однако, как хрупкий цветок, увядающая без внимания императора. Сколько таких цветов растоптал хранивший верность усопшему призраку Сенка?
Шока усилием воли перестал думать. Толку от этих пустых размышлений? Сенки больше нет на этом свете, он ушел, запятнанный кровью. Но, уйдя, он все же оставил после себя необыкновенное сокровище: своих детей, пусть лишь двоих, но которые, несмотря ни на что, выжили и продолжают бороться и сиять. Рьюки станет великолепным правителем.
И Сейран, не свернув с правильного пути, найдет свое счастье и начнет ценить собственную жизнь.
Но сейчас Шокун ждет его рассказа.
И он, склонив голову в молитве, начал свою исповедь.
***
Оставив увлеченного глубокой молитвой хозяина дома позади, молодые люди медленно побрели вниз к подножию горы, погруженные каждый в свои мысли.
Вокруг них, не переставая, падал снег, в воздухе резко похолодало.
Сегодня, стоя на коленях и – странно - не чувствуя мороза, Сейран снова и снова возвращался мыслями к событиям тех кошмарных дней, которые навечно врезались в глубины его памяти. Вновь ощутил весь ужас содеянного. В который раз увидел удивление на лице матери, медленно падавшей на землю, такую же белоснежную, слегка припорошенную снегом, как сегодня.
И, несмотря на прошедшие годы, все это было так живо в памяти! Угрызения совести и сожаление бесконечно терзали его, пожирая разум и душу так же яростно, как пятнадцать лет назад.
Сколько кошмаров ему уже привиделось о тех обагренных кровью днях! И каждую ночь он не мог заснуть, придумывая способы, чтобы предотвратить несчастье. Предотвратить трагедию, которая уже произошла и исчезла из памяти большинства людей.
Он устал.
Увидев, что склон покрылся скользкой изморозью, Сейран обогнал девушку и пошел чуть впереди, чтобы, при необходимости, помочь ей.
Шурей, мгновенно угадав его замысел и весьма некстати решив доказать свою самостоятельность, совершенно по-детски пустилась наутек вниз к подножию горы. Юноша был вынужден последовать за ней, хотя, благодаря длинным ногам, ему все же, в отличие от девушки, удалось сохранить каплю достоинства.
Добежав до конца склона, девушка отвернулась от Сейрана, скорее удивленного, чем обиженного ее маневрами, и чуть было не сбила с ног маленькую девочку, которая спешила в обратном направлении.
Сейран, среагировав быстрее, чем ошеломленная Шурей, подхватил малышку и легко поднял ее вверх, к себе на руки.
Большие глаза испуганного столкновением ребенка тут же начали наполняться прозрачными слезами.
Шурей, полная раскаяния, бросилась к ним, но, к сожалению, сама в этот момент потеряла равновесие и, поскользнувшись, упала на спину. Сев на землю, она пробормотала проклятие, и тут же заработала укоряющий взгляд двух пар глаз.
Все еще назидательно (подумать только, назидательно!) уставившись на нее, Сейран перехватил ребенка поудобнее и подал ей руку. И, несмотря на его галантный (и оттого не менее раздражающий) жест, Шурей готова была поклясться, что тот не был сильно обеспокоен.
Она еще больше взвилась, увидев, что по какой-то совершенно непонятной ей причине Сейран невероятно забавляется происходящим. Хотя он и не зашел так далеко, чтобы откровенно улыбнуться, однако несложно было заметить, что юноша с большим трудом сдерживается.
Вцепившись изо всех сил в предложенную ладонь, девушка вскочила на ноги и начала негодующе отряхивать снег с платья, свирепо поглядывая в сторону друга.
Сейран и глазом не моргнул, будучи полностью поглощен тем, что аккуратно вытаскивал собственные пряди серебристых волос из пальчиков малышки, лицо которой сияло восторгом от показанного ей только что «представления».
Шурей фыркнула.
Можно было с первого взгляда заметить: Сейран был очарован. Шурей знала, что он любил детей, хоть и не показывал этого слишком часто и старался вести себя с ними как можно строже. Маленькие, невинные души, рожденные для счастья и любви. И даже сейчас в каждом его жесте жило стремление оберегать свалившуюся к ним с небес крошку.
А та, окончательно придя в себя, вдруг узнала своего спасителя.
- Сейран!
Сейран и Шурей удивленно переглянулись. Однако, присмотревшись повнимательнее, Шурей тоже вспомнила это живое детское личико. Малышка была одной из сирот в храме, где она преподавала два года назад. Несмотря на то, что девочка была сообразительной и милой, она была младше остальных детей, и оттого в компаниях ребят казалась замкнутой и тихой.
Но сейчас в ее больших янтарных глазах не было заметно и тени опасения, там светились лишь обожание и восхищение, ее прямой, бесстрашный взгляд был полон искреннего любопытства.
- Сейран! Сейран! – повторила малышка, обхватив шею юноши маленькими ручками.
И, словно повинуясь этому полному ликования тоненькому голосу, раздался топот множества маленьких ног, и через мгновение они были окружены детьми, во главе которых стоял Рьюшин.
- Шурей-сенсей! Сейран!
После продолжительного шума, гама, восторженных воплей и объятий выяснилось, что дети, радуясь выпавшему снегу, играли в снежки под предводительством Рьюшина неподалеку от храма. И девочка, временно забытая старшими друзьями, отбилась от веселой компании и потерялась.
Рьюшин, увидев юношу с ребенком на руках, тут же постарался приобрести вид посуровей, подбоченился и протянул:
- Так ты вернулся, Сейран.
- Да.
- Хм! Те любовные послания, которые ты посылал Шурей-сенсей каждый месяц, были довольно милыми, - задорно выпалил подросток.
Дети захихикали, переглядываясь между собой.
Шурей едва удержалась, чтобы не поднять глаза к небу.
Однако Сейран и бровью не повел. Он не удостоил его ответом, лишь продолжал смотреть на мальчишку с плохо скрытым весельем. Если честно, для Шурей терпение друга было на грани одного из немногочисленных чудес света. Она бы давно уже сварила из ушей проказника бульон.
- Естественно. Госпожа просила писать ей письма. А мужчина должен выполнять свои обещания, правда? – наконец обратился юноша к детям, благословенно пропустив мимо ушей слова «любовные» и «милые».
Дети, словно зачарованные, согласно закивали. Рьюшин было надулся, но через секунду этот чертенок болтал вместе со всеми, сияя фирменной широченной улыбкой.
Сейран засмеялся и, услышав его низкий мягкий смех, Шурей почувствовала, как странно заныло в груди сердце.
Она словно очутилась в стороне и наблюдала за происходящим издалека. Сейран поразительно хорошо справлялся с детьми. Спокойно и непринужденно смотря в сияющие, словно разноцветные звезды, глаза, он рассказывал про провинцию Ран, море и корабли, ракушки и неутихающий соленый ветер, так, что Шурей сама на мгновение заворожено застыла, слушая увлекательное описание. Только сейчас она поняла, что так и не расспросила друга о его впечатлениях от навязанной ему «командировки». Вместо этого она оказалась достаточно глупа, чтобы тратить драгоценное время, избегая его.
Малышка, которую он так и не опустил на землю, тем временем, была на седьмом небе. Уютно устроившись в надежных руках, она гордо смотрела сверху вниз на друзей, иногда звонко смеялась и без умолку болтала.
И внезапно при виде этой картины в памяти Шурей проснулось детское воспоминание – да, в объятиях Сейрана было тепло и уютно, и комфортно, и безопасно…
Впрочем, как и сейчас. Ничего не поменялось.
И, зажмурив глаза, Шурей в глубине сердца загадала невыполнимое желание: пусть Сейран останется таким, как прежде, пусть все будет так, как было всегда.
Потом, много месяцев спустя вспомнив свою горячую просьбу, Шурей поняла: у этой мечты с самого начала не было шансов стать реальностью.
***
Джуусан-химе, в очередной раз умудрившись спрятаться от служанок и братьев, вопреки всем принципам порядочности и правилам приличия, сидела на подоконнике в покоях императора, который одевался, готовясь к традиционному ежегодному омовению. Завернувшись в теплое, толстое, шерстяное покрывало, согнув ноги в коленях и рассеянно уставившись на босые ступни, она бесцельно вертела в руках огромный, пестро расшитый бисером веер.
- Сегодня я решила прогуляться по городу – разумеется, нацепив огромный капюшон и всячески замаскировавшись, – и посмотреть на приготовления к празднику. На улицах было оживленно, но я сразу заметила в одной из лавок это чудо. Разве он не восхитителен?
Рьюки улыбнулся. Он привык к ее постоянному присутствию. Не успел он оглянуться, как она стала одной из важных частей его жизни.
Он готов был признать, что принцесса коренным образом отличалась от всех женщин, которых он знал раньше. У него не возникало необходимости быть настороже с ней, подозревать каждое ее слово или жест. Она делала все для того, чтобы ему было как можно уютнее, развлекала его забавными историями, даже нянчилась с ним, когда Рьюки уставал или был раздражен. Будучи по природе человеком прямым и откровенным - иногда на грани дерзости – принцесса одергивала его, когда он слишком забывался или впадал в приступы надменности, беспокоилась о нем и поучала его. Даже неопровержимое сходство с Шурей, которое так беспокоило императора при первой встрече, побледнело и ушло на второй план, уступив яркости и живости ее характера.
- Но Джуусан-химе, разве вам нужен веер в такую погоду? – Рьюки театральным жестом указал на окно и сам поразился увиденному. На улице поднимался резкий ветер и шел противный, мелкий, смешанный с дождем снег.
Он надеялся, что ближе к вечеру, когда придет время праздника, небеса подарят людям хорошую погоду.
- Веер существует вовсе не для того, чтобы спасаться от жары, - тут же откликнувшись, уведомила его Джуусан, хлопая длинными темными ресницами с преувеличенной наивностью, тут же заставившей Рьюки разразиться смехом. – Он необходим девушкам, чтобы заигрывать с поклонниками. К тому же, нужно чем-то заполнить пустоту в руках и бить по бесстыдным пальцам слишком навязчивых нахалов.
В разговор тут же вступил Шуе, который до этой секунды тихо сидел в углу и играл невольную, но уже привычную роль дуэньи:
- И с кем же ты собираешься флиртовать, милая моя сестра?
- Не знаю, с кем флиртовать, а вот кого хлопнуть по рукам – знаю точно, - беззлобно отозвалась девушка.
Рьюки снова рассмеялся. Они были невероятной парой, эти брат и сестра. С первого взгляда казалось, что они терпеть друг друга не могут, но, проведя с ними некоторое время, он с некоторым удивлением и странным щемящим чувством, похожим на одиночество, понял, у них никого ближе друг друга. Императора угнетало также и ощущение, что, разговаривая с ними, он занимает чье-то слишком важное, неприкосновенное место, которое сквозило болезненной пустотой в каждой их фразе и каждом взгляде. Эта тяжесть на душе и эта ревность были по-детски глупыми и совершенно неуместными, и поэтому старательно изгонялись им в самый дальний уголок сердца. И, затаившись там, медленно съедали его изнутри.
Шуе часто дразнил сестру, ставил ее в неловкое положение и делал вид, что она его раздражает. Но поскольку это явно было не так, она не обижалась. И, в свою очередь, вовсе не лезла за ответным острым словом в карман.
Джуусан ястребом бросилась в атаку:
- Смотрю, ты от безделья чуть ли не на стену лезешь, Шуе нии-сама. Найти тебе занятие? Например, мне на кухне как раз не хватает повара, – она энергично повернулась к Рьюки. - Ваше Величество, вы не заметили, что наш обед стал в последнее время более однообразным и менее ароматным? Так вот, это потому, что наш повар решил уйти на покой. Но речь не об этом. Или, Шуе нии-сама, может, ты предпочитаешь быть служанкой? Мои служанки будут счастливы и приодеть тебя, и приукрасить. О, боже мой, я прямо вижу перед собой эту картину!
На этой ноте принцесса, наконец, закончила болтать и почти согнулась пополам в очередном приступе смеха.
Рьюки шумно втянул в себя воздух, кое-как умудрившись не рассмеяться.
- Можешь смело выбросить все из головы. Этому, увы, не суждено случиться, - проворчал Шуе, нимало не развеселившись.
- Но ведь опыт переодевания в милую девушку у тебя уже есть! Ах, как же я могла пропустить тот невероятный конкурс… - сокрушенно вздохнула Джуусан.
Рьюки, тут же забыв о смехе, пораженно уставился на принцессу, гадая, кто же мог рассказать ей о том их состязании, о котором, здраво поразмыслив, лучшее было вообще на веки вечные забыть.
- Отстань, - устало отмахнулся брат. И все же не поленился спросить: - И как ты управляешься с этой толпой слуг?
В его голосе звучало искреннее удивление, и Рьюки молчаливо согласился с другом.
С одной стороны, Джуусан была истинной принцессой, могла при необходимости стать надменной и неприступной, воплощением хороших манер и прекрасного воспитания. Некоторые советники считали, что именно поэтому хозяйство во дворце было в идеальном состоянии – почувствовав твердую руку, слуги не смели ослушаться. Однако Рьюки собственными глазами видел, как толпились подчиненные вокруг своей госпожи. Она старалась поговорить с каждым слугой и никого не пропускала. Она добивалась беспрекословного повиновения не благородством крови, а именно готовностью пренебречь глупыми светскими условностями.
- Секрет. И вообще, что тебя так изумляет? Ты прекрасно знаешь, что я появилась тут сравнительно недавно, а хозяйство во дворце, с благодарностью признаю, было устроено замечательно. Мне было легко взять все в свои руки, и в этом есть несравненная заслуга Шусуй… - принцесса осеклась, осознав, что невольно коснулась запретной темы.
Шуе тут же застыл и тяжелым взглядом уставился на противоположную стену. На его мрачном лице нельзя было прочесть ровным счетом ничего, и юноша ничем не показал, что понимает всю степень охвативших сестру сожаления и тревоги.
Шуе никогда не рассказывал ей об отношениях, связывающих его с Шусуй, но один взгляд, брошенный им на женщину в том злополучном храме, сказал принцессе все о глубине чувств, испытываемых братом. Возможно, это была и не любовь в ее романтическом понимании (хотя девушка, несмотря на свой практически несуществующий опыт, склонна была полагать, что брат безнадежно и беспомощно влюбился по уши), но, несомненно, привязанность, отчаянное желание помочь, спасти, избавить от страданий.
Нестерпимое стремление обнять старшего брата и просто прижать к себе наполнило все ее существо, но он определенно давно не был ребенком, которому необходимы подобные телячьи нежности, впрочем, как и все ее многочисленные прочие братья, хотя принцессе иногда казалось, что самый взрослый и самый мудрый ребенок в их семье именно она. Но при ней Шуе нии-сама ни за что не захочет выказывать какие-то эмоции, которые, наверняка, не скрывает в ее отсутствие. Кроме того, нуждайся он в ее помощи, наверное, попросил бы сам… И кто только тянул ее за язык?
Не в силах выносить звеневшего в воздухе напряжения, Рьюки сжался в комочек.
Ему казалось, что из окружения исчезли все звуки. Странное ощущение, которое, признаться, сильно действовало на нервы. Если он просидит в этой жуткой тишине еще мгновение, возможно, полезет на стену.
Однако в следующее мгновение в его покои стремительно влетел взъерошенный советник.
- Койю! Как же ты вовремя появился! Мы думали, Мы погибнем!
- Какого дьявола вы несете? – раздраженно рявкнул Койю. - И почему вы еще не одеты, когда давно пора встречать гостей? Не вы ли пригласили Сейрана и Шурей присоединиться к традиционному омовению?
- Мы! – взволнованно выпалил Рьюки.
Джуусан рассмеялась. Его ответ даже вызвал короткую улыбку на рассеянном лице Шуе.
Рьюки облегченно вздохнул. Атмосфера хорошего настроения вернулась в его покои так быстро, что он невольно задавался вопросом, уж не показалось ли ему это напряженное молчание несколько минут назад.
- Джуусан-химе, - Койю слегка покраснел и поклонился, приветствуя принцессу, - прошу вас пройти со мной. Все готово, и вас ожидает Шурей.
- О, конечно, - Джуусан мягко улыбнулась ему, кинула последний взгляд в сторону брата, кивнула императору и скрылась за дверью.
Принцесса никогда не была в императорской бане, но даже при всем своем немалом воображении не ожидала, что та окажется в три раза больше ее обычной ванной. Стены бани были выложены мраморными плитами, не пропускавшими ни единого сквозняка, способного потревожить неподвижный, горячий, сырой, тяжелый воздух. Она подозревала, что за щедро расписанной разноцветными узорами стеной пряталась печь или большая жаровня, которая распространяла приятное тепло и нагревала до нужной температуры воду.
А вода в бане была, как раз, что ни на есть нужной температуры! Джуусан, обменявшись с Шурей радостной улыбкой, медленно скользнула под воду, оставив на поверхности только руки и голову, закрыла глаза и расслабилась. В этот момент принцесса решила, что после лошадей она больше всего на свете любит горячие ванны.
Через несколько минут до нее донесся нежный запах цветочного мыла и душистого масла.
- Орхидея? – заинтересованно распахнула глаза Джуусан.
- И мед, - дружелюбно, хоть и немного ошеломленно, подтвердила Шурей. Она восхищалась умом и храбростью принцессы семьи Ран, но никогда бы не подумала, что в число ее талантов входит увлечение цветами и ароматами. Принцесса, насколько она знала, была завзятой лошадницей, любила рыбачить и знала с полдесятка боевых искусств.
Джуусан потянулась, зевнула и села, не сводя глаз с девушки, сидящей в нескольких шагах от нее.
- Ненавижу зиму, - внезапно заявила она.
Странное начало беседы. Но удивление Шурей тут же сменилось радостным волнением. С тех пор, как умерла мать, у нее так и не появилось ни одной подруги ее возраста. Ей казалось, что всю жизнь она была окружена лишь мужчинами, которые хоть и питали к ней искреннюю симпатию, пытаясь помочь в трудный момент, но все же не особо подходили на роль жилетки, в которую при необходимости можно было выплакать горькие слезы. Конечно, у нее был Сейран – а ему она могла рассказать почти все - и была Кочо-нээ-сан, но все же она очень хотела подружиться с ровесницей.
И теперь, когда в ее жизни возникла принцесса семьи Ран, Шурей внезапно начала впадать в нехарактерные для нее приступы застенчивости. Она и сама не понимала, что именно делает Джуусан такой неприступной. Принцесса была прямолинейной до дерзости и, к тому же, невероятно жизнерадостной, легко шла на контакт и, похоже, питала к ней искреннюю симпатию. Шурей тоже никак нельзя было упрекнуть в излишней робости, но все же вопреки всем доводом логики она нервничала. И сколько бы раз она ни убеждала себя, ситуация проще не становилась.
Ей хотелось поладить с принцессой, несмотря на неловкость их положения в качестве двух потенциальных жен императора. А с более близким знакомством придет и легкость общения. По крайней мере, Шурей на это очень надеялась.
- А я люблю это время года… В доме тепло и уютно, Сейран и папа по вечерам вместе со мной, в камине весело потрескивают дрова, - неуверенно ответила она, почему-то от волнения перейдя на какое-то подобие возвышенной поэзии.
Джуусан моргнула. Ей нравилась Шурей, которой вообще было трудно не симпатизировать – девушка обладала прирожденным даром разгонять чужую тоску, успокаивать и облегчать боль, но иногда принцессе казалось, что та говорит на другом языке. И поэтому она уклонилась от ответа, быстро сменив тему.
- Как вы пережили эти два дня? Я видела Шоку-сама во дворце, но вы-то с Сейраном оказались заперты в особняке. Укрепляли отношения за длинными беседами? – пошутила девушка.
Шурей покраснела и сползла под воду, вспомнив, каким образом они «укрепляли отношения». Потом попыталась что-то сказать, но вместо этого издала какой-то жалобный писк и поторопилась закрыть рот.
Чистые синие глаза медленно изучали ее.
- Что-то произошло?
Шурей постаралась сохранить спокойствие. Неужели она выглядит взволнованной и виноватой? Должно быть, да. Пришлось растянуть губы в широкой улыбке.
- Ничего подобного, - сказала она, однако слова прозвучали как-то отчужденно, автоматически, голова вдруг сильно закружилась.
- Шурей-тян? Ты в порядке? Все хорошо? Это все мое глупое любопытство? Недаром Шуе нии-сама постоянно говорит, что моя проклятая болтовня когда-нибудь кого-нибудь погубит, – переполошилась принцесса, пытаясь вытащить девушку из бани.
Все, чего она добилась своим подвигом – окатила их с ног до головы горячей водой.
Сердце ее бешено колотилось, перед глазами стоял туман, но все же Шурей нашла в себе силы захихикать.
- Нет. Я думаю, это тут не причем. Наверное, я перегрелась.
Джуусан замолчала, поморгав, потом, издав сдавленный смешок, облегченно сползла, хотя, вернее было бы сказать, плюхнулась обратно под воду.
- Значит, давай вылезать.
- Да, пожалуй.
***
- Насколько я знаю, на все время снежной бури вы с Шурей-доно оказались в особняке совершенно одни. Укрепляли отношения за длинными беседами? Или что-то произошло – то, что заставляет тебя сейчас улыбаться, подобно коту, объевшемуся сметаны?
С лица Сейрана тут же сползла довольная улыбка, и он раздраженно вздохнул, ощетинившись. Подумать только, что еще секунду назад он наслаждался горячим паром и приятным ароматом огромной императорской бани, все его усталые, напряженные мышцы пели, расслабляясь в теплой воде.
Он никогда не любил холод. Зима означала для него вечно мерзнущие руки и ноги, застывшие мысли и постоянную жажду тепла.
И вот он, наконец, смог погрузиться в благословенно горячую воду, мирно закрыть глаза, смыть с себя все тревоги, усталость и дурное настроение… Пока его отдых не был прерван вкрадчивым снисходительным тоном одного из его «товарищей».
Он поднял на Шуе глаза и встретился со взглядом синих глаз, загоревшихся подозрительным блеском. А улыбка генерала (не устающая приводить Сейрана в бешенство) сказала ему, что он совершенно точно понял истинный смысл его вопроса.
Ран никогда не знал, когда остановиться. И, похоже, вовсе не собирается образумиться в ближайшее время.
Тысячи вариантов развития событий вихрем пронеслись в голове Сейрана. Да, лучше всего было бы все отрицать.
- Ну конечно, нет, - иронически усмехнулся юноша, чувствуя на затылке две пары поразительно любопытных глаз.
Любопытные глаза разочарованно потухли, но ясно, как день, что Шуе не посчитает это достойным, а тем более удовлетворительным, ответом. Он и не посчитал.
- Правда? – протянул он разочарованно. – Тебя совсем не весело дразнить, Сейран. И как ты мне прикажешь увидеть соответствующую случаю реакцию на твоем мрачном лице?
- Попробуйте еще раз, генерал.
Генерал попробовал, добился своего и тут же об этом пожалел.
Несмотря на то, что он не был расположен шутить, Сейран все же премило улыбнулся на очередной провокационный вопрос. Мужчины насторожились.
Улыбка юноши была бесподобна и сияла, подобно весеннему солнышку. И все же было в ней нечто зловещее и, скорее всего, обратившее в бегство большинство более-менее здравомыслящих людей при первой же возможности.
Рьюки, первым догадавшись, что, несмотря на всю свою восхитительность, ничего хорошего эта улыбка не предвещает, медленно пополз за спину Шуе.
- Друзья… - глаза Сейрана полыхнули серебром, ярко, как у вышедшего на охоту хищника.
«Друзья» затаили дыхание.
- Брат? – заикнулся Рьюки.
- Я, пожалуй, оставлю вас. Не волнуйтесь обо мне и наслаждайтесь этой чудесной баней.
С этими словами Сейран повернулся к ним спиной, молча вышел из воды, надел халат, аккуратно завязал пояс и скрылся за дверью. Мужчины выдохнули.
- Что за муха его укусила? – недоуменно спросил Шуе.
Вопрос Койю, последовавший через пару секунд, прозвучал куда прагматичнее:
- А где наши халаты?
***
Сейран вошел в предбанник в тот момент, когда Джуусан скрепляла влажные волосы Шурей последней по счету шпилькой. Обе девушки уже были одеты в праздничные теплые кимоно, обуты и аккуратно причесаны.
- А где Генерал Ран и остальные? – удивленно спросила Шурей, осторожно прикасаясь к прическе рукой, словно хотела убедиться, что волосы уложены так, как надо.
Джуусан кивнула в ответ на почтительный поклон, адресованный ей Сейраном. Отдав дань галантности, юноша повернулся к Шурей и одарил ее очаровательной улыбкой, способной затмить свет солнца.
- Они решили остаться еще ненадолго.
К его удивлению, та в ответ лишь осмотрела его с головы до ног, укоризненно покачала головой и, поднявшись на ноги, шагнула к нему. Затем подвела его к деревянной скамейке, стоявшей у стены предбанника, и, взглядом приказав ему подвинуться, уселась рядом. Схватив чистое полотенце, Шурей начала насухо вытирать мокрые мягкие пряди его волос, сияющее серебро которых приобрело влажный пепельный оттенок.
- Интересно, что их так задержало? – спросила принцесса, с интересом наблюдая за невероятным развитием событий.
Естественно, Джуусан понимала, что такое ее любопытство было весьма бесцеремонным, а, если быть уж совсем откровенной, то и неприличным, но она просто не могла оторвать глаз от завораживающей картины: Шурей энергично вытирала голову юноши, Сейран, покорно наклонив голову, молчаливо терпел, наверняка, довольно-таки болезненную процедуру. Что-то между молодыми людьми изменилось, приобрело новую глубину, хотя принцесса и не могла сказать точно, что именно.
Как увлекательно.
Сейран пожал плечами на вопрос принцессы, явно потеряв к теме всякий интерес. Все его внимание теперь было обращено на сидевшую рядом с ним девушку.
Шурей, отложив в сторону полотенце, ответила юноше вопросительным взглядом, приподняв брови. Он наклонился еще ближе и скользнул костяшками пальцев по ее горячей щеке.
Джуусан затаила дыхание, пытаясь сделаться как можно незаметнее, растворится во влажном воздухе.
- Госпожа, вы хорошо себя чувствуете?
Шурей зарумянилась еще больше.
- Да. Я… Просто немного перегрелась.
- Вот как.
Их глаза встретились, и в его взгляде засияло то, что до сих пор Шурей видела лишь несколько раз. Нежность. Столько нежности, что даже дыхание перехватывало. Эта нежность была одновременно похожа и не похожа на ту, с которой он наблюдал за малышкой, которая сегодня утром так гордо сидела у него на руках.
В этот момент ей почему-то захотелось, отринув все доводы здравого смысла, спросить, кого именно видит сейчас перед собой Сейран: маленькую девочку из прошлого, которая его обожала, или взрослую девушку из настоящего, способную любить.
Воистину, «глупое любопытство», как выразилась недавно Джуусан-химе. Вот только Шурей не могла с ним больше бороться. В последнее время она, похоже, совершенно разучилась рационально мыслить и здраво судить.
На землю ее весьма бесцеремонно вернули раздраженные голоса мужчин. В предбанник осторожно, друг за другом, вышли трое молодых людей.
И, о Боже, что за невероятные наряды были на них!
На Шуе была белая сорочка не первой свежести с распахнутым воротом и свободными широкими рукавами, подхваченными на запястьях, и свободно болтающиеся на ногах короткие штаны. Император закутался в огромное шерстяное одеяло, скрывающее его с ног до головы. А Койю, как самый здравомыслящий из троицы, отдал предпочтение широкому банному пушистому полотенцу, которое оказалось настолько огромным, что тащилось за ним неким подобием шлейфа.
Последовало долгое, ошеломленное с одной стороны и неловкое - с другой, молчание.
Шурей, немного придя в себя, целомудренно отвела глаза. Сейран, недовольно посмотрев на троицу, потянул госпожу за свою спину, оберегая.
Джуусан тем временем отчаянно старалась не встречаться глазами с Шуе, опасаясь, что, увидев досаду брата на то, что его так жестоко унизили, она не сможет больше сдерживать смех, который и так разрывал ее на части.
И тут один из них все-таки дал волю раздражению.
- Шуе, это ты во всем виноват, – с невообразимой злобой прошипел Койю.
Наконец, не выдержав, Джуусан прыснула. Ее брат, волком посмотрев на советника, недовольно нахмурился, Рьюки лишь плотнее запахнул свое одеяло и вздохнул.
- Джуусан, хватит смеяться и отвернись уже, ты же девушка! – огрызнулся генерал.
- О… Я постараюсь сохранить твою честь и не смотреть на эти оскорбительно обнаженные лодыжки, - закатила глаза его сестра.
- Что случилось, Койю-доно? – с любопытством спросила Шурей, прервав пикировку.
Ободренный возможностью отомстить, Шуе вдохновенно вмешался:
- О, Шурей-доно, вам будет интересно это послушать! Дело в том, что Сейран…
- Я, генерал Ран? – учтиво осведомился тот.
В мягком тоне Сейрана не было угрозы. Угроза крылась в выражении глаз, клятвенно обещавших всяческие кары, если бедняга тут же не отступит.
Шурей, удивленная напряженной паузой, выглянула из-за широкой спины друга. Сейран поспешно принял бесстрастный вид, притушив свой зловещий взгляд, и даже изобразил нечто, похожее на улыбку.
- Нет, впрочем, неважно, - мудро уклонился от ответа Шуе, каким-то образом ухитрившись придать своему лицу беззаботное выражение.
- Нии-сама, - пробормотала Джуусан, уставившись на брата, который в данный момент демонстрировал прискорбное отсутствие мужества.
Воцарилась тишина. Рьюки взглянул на Койю.
Однако тот молчал, лишь бросая сердитые взгляды в сторону Шуе, что, впрочем, последнего нисколько не смущало.
***
Когда они - после долгих споров и довольно яростных возражений советника - все же решили сделать вылазку в нижний город, на зимнюю столицу уже опустились сумерки. Небо было ясным, и все следы плохой погоды исчезли как по волшебству. Пушистые хрупкие облака медленно плыли и скрывались за горизонтом, постепенно окрашиваясь в странный серо-сизый цвет. Небеса таяли в разнообразные оттенки темно-синего и фиолетового, с бледными прожилками тут и там. Даже ветер был идеальным – достаточно сильным, чтобы развеять пороховой дым, и в то же время достаточно слабым, чтобы не нарушить причудливые узоры фейерверков, которые должны были украсить ночное небо столицы в первые часы нового года.
По обе стороны главной улицы шли торговые ряды, дома были богато украшены, дорогу освещали огромные фонари. Они медленно пробирались сквозь оживленные, веселые толпы столичных жителей, стараясь не потерять друг друга из вида.
Прошло полчаса, и их маленькая компания все же разделилась – Рьюки увлек Шурей к торговым рядам, Шуе растворился в веселой толпе, Джуусан с Сейраном оттеснило в сторону.
Джуусан, стоя в нескольких шагах от императора, краем уха слушала уже знакомую ей историю. Рьюки, не отходя от Шурей, торопливо и со счастливым блеском в золотистых глазах, описывал девушке смешные ситуации, недавно произошедшие с ним во дворце. Шурей, внимательно кивала и иногда улыбалась.
Принцесса, с трудом оторвав взгляд от оживленного лица правителя, опустила глаза на лавку с украшениями. На одной стороне длинного стола были изящные золотые и серебряные заколки, на другой – богато расшитые веера.
И недоуменно взирая на нелепо украшенный искусственными фруктами кусок золота, Джуусан задалась вполне логичным вопросом, зачем она тратит здесь время. Несмотря на общительность, она никогда не любила толпу и шум (ей казалось, что весь Кийо собрался на этой площади, и при этом никто не подозревал, что среди них был император), и с удовольствием сейчас совершила бы прогулку верхом на любимой кобылке. Или хотя бы покормила проворного карпа в императорском саду. Где-то внутри нее, противно царапаясь маленькими коготками, снова напомнило о себе одиночество.
Ничего не поделаешь, придется смириться и по возможности развлекаться, как сумеет.
Джуусан бросила взгляд на Сейрана, стоявшего немного в стороне, но, тем не менее, внимательно наблюдавшим за младшим братом. Лицо юноши было замкнутым и бесстрастным; он был молчаливым, как и всегда в ее присутствии, и держался с надменным достоинством, но казался более... мягким. И, несмотря на всю свою неприязнь к принцу, Джуусан была заинтригована.
Словив на себе проницательный взгляд больших, светящихся умом синих глаз, Сейран с любопытством посмотрел на принцессу в ответ.
Не желая играть в гляделки с бывшим принцем, Джуусан с достоинством отвернулась и снова взглянула на оживленно разговаривающую пару. Принцесса никогда – с тех пор, как дала обещание выйти замуж за императора Сайюнкоку - не предполагала, что будет любить своего мужа. Она готовилась к тому, что их совместная жизнь научит ее уважать и доверять ему, что для начала было бы очень даже неплохо.
В конце концов, она привыкла принимать решения самостоятельно, и с раннего детства сама управляла своей жизнью. И всегда с ужасом думала, что воображаемый безликий холодный правитель страны отнимет у нее все это. Что все будет либо как скажет он, либо не будет вообще. Возможно, ее неприязнь к бывшему принцу основывалась на этом пугающем чувстве утраты, которое, хоть и потеряло теперь смысл, все же продолжало подсознательно беспокоить ее.
Слава богу, Рьюки оказался совсем другим. Но, хотя муж из него выйдет неплохой, ее чувства к нему нельзя было назвать любовью. Да, он ей нравился. Нравилось с ним дружить. Они понимали друг друга с полуслова, могли поболтать, пошутить и посмеяться. Она нуждалась в подобном собеседнике. И могла считать себя счастливой.
Но и Сецуна, и императорский двор, и даже сам император ждали от нее лишь одного – наследника. А ведь помимо потребности людей продолжать род, была потребность просто любить.
Джуусан пожала плечами, удивляясь необычным для себя мыслям. Как будто у нее был выбор!
Из толпы вынырнул Шуе, и, буквально сверкая улыбкой, а также превосходным отсутствием манер и такта, с места в карьер осведомился:
- Ревнуешь?
Джуусан, мигом забыв про императора, уставилась на брата, размышляя над тем, что бы тот с ней сделал, если бы она ударила его сейчас чем-нибудь тяжелым. Например, веером, который она до сих пор крепко сжимала в руке.
- Прошу прощения?
Шуе ответил самодовольным взглядом. Очевидно, решил отыграться за случай в бане.
- Это так очевидно.
- Очевидно? Быть не может, - заскрипела зубами принцесса, совсем не в настроении продолжать традиционную пикировку.
- Ну, разумеется, да. Любой человек, проходящий мимо, скажет то же самое, – парировал он.
Она постаралась взять себя в руки и медленно, с расстановкой произнесла, чеканя каждое слово.
- Мы с императором просто друзья. Мы дружим.
- Дружите? Мужчины не дружат с женщинами! – фыркнул тот.
Его многозначительная улыбка невыносимо раздражала ее, и все же она выдержала этот взгляд и ответила с подобной же ухмылкой:
- Нии-сама, желаю тебе найти в этом мире хоть одного друга противоположного пола, и тогда твой кругозор бесконечно расширится. – И немного подумав, добавила: - Если какая-нибудь обиженная девушка не зарежет тебя раньше за склонность к бессовестному флирту.
Шуе закашлялся, поперхнувшись воздухом. Если бы Джуусан могла одобрительно похлопать себя по спине, то непременно бы так и поступила.
- Но это не отрицает того факта, что ты ревнуешь императора к Шурей, - быстро нашелся брат.
Она заскрежетала зубами из-за его невыносимого упрямства, ведь он прекрасно понимал, что она хочет сказать ему! Его улыбочка лучше всяких слов сказала ей об этом.
Шуе невольно рассмеялся. Джуусан была ужасно забавна, когда выйдет из себя! Но вероятно, не стоит оставлять любимую сестру в неведении, ведь объект ее раздумий, с трудом пробираясь сквозь толпу горожан, уверенно приближался к ним.
Принцесса полоснула его яростным, но в то же время беспомощным взглядом. Хохот брата окончательно сбил ее с толку, тем более что смех был вполне искренним. Она так расстроилась, что даже не заметила приближения императора, пока правитель не заговорил.
- Джуусан-химе, могу я с вами немного побеседовать?
- О, Ваше Величество, конечно, а то моя сестра совсем отчаялась привлечь ваше внимание, - встрял Шуе.
Джуусан побледнела, однако через мгновение залилась ярким румянцем и, чуть слышно прошипев «идиот», изо всех сил лягнула брата. Потом схватила императора за длинный рукав и весьма бесцеремонно потащила его за ближайшую торговую палатку, где было относительно тихо и спокойно.
Удивленно взглянув на растрепанную, растерянную, и явно чем-то расстроенную девушку, Рьюки не придумал ничего лучше, чем ободряюще ей улыбнуться.
Джуусан лишь слабо улыбнулась в ответ. Рьюки покачал головой. Ничего не скажешь, Шуе просто неотразим, как и его сестра, но при этом невыносимо ироничный, неисправимо саркастичный и любитель дразнить ни в чем неповинных людей.
- Мы все же вернемся во дворец.
Принцесса испуганно встрепенулась, не требуя объяснений, поскольку достаточно хорошо знала обстоятельства, чтобы понять смысл его слов. Рьюки, верный обещанию, данному им Койю, должен был вернуться во дворец, чтобы принять участие в очередной традиционной церемонии.
- Да, конечно. Я же должна вас сопровождать?
- Об этом Мы и хотели с вами поговорить. Принцесса, вы отнюдь не обязаны принимать участие в официальных церемониях, хотя, готов признать, что в следующем году вам все же придется стоять рядом с Нами. И раз так получилось, что это последний год, когда вы можете встретить Новый год с друзьями, Нам бы хотелось, чтобы вы остались здесь.
Джуусан моргнула, мигом поняв ход мыслей императора. Да, она начала уставать от громких голосов и веселой толпы. И все же, предлагая ей остаться здесь, Рьюки думал о ней, о том, как вернуть ей хорошее настроение.
И поэтому она, оставив при себе прочие мысли, попыталась весело улыбнуться:
- Спасибо.
Рьюки кивнул, и уже хотел уйти, но в последний момент все же решил узнать еще кое-что.
- А что Шуе имел в виду?
- Если не принимать во внимание чрезмерное ехидство и безмозглое упрямство, то ничего важного, - пояснила она, безразлично пожав плечами.
Тем не менее, губы принцессы жалобно дернулись, и Рьюки захотелось ее обнять.
Он привык к ее очаровательной надменности, трогательному чистосердечию, непрестанной болтовне, неизменной честности и искренности. Но не к растерянному молчанию и, тем более, хмурой задумчивости.
И поэтому, с надеждой коснувшись пальцами ее щеки, он мягко сказал:
- С наступающим Новым годом.
***
Голубые, красные, фиолетовые и золотые.
Разноцветные вспышки. Бабочки, звезды, огненные цветы.
- Прекрасно, правда? - прошептала Шурей, когда Сейран, неслышно подойдя к ней, остановился за спиной. Девушка думала, что придется ему объяснять, что именно она имеет в виду, но он, кажется, все понял без слов.
Их смеющиеся взгляды скрестились; наполненное счастьем молчание прерывалось лишь веселым треском взрывающихся в небе фейерверков.
Маленькая толпа, которая собралась вокруг них, приветствовала последнюю вспышку радостными криками, обнимаясь и поздравляя друзей и близких с Новым годом.
- С Новым годом, Сейран.
- С Новым годом, госпожа Шурей.
- С Новым годом, - присоединился к поздравлениям новый голос, глубокий и мелодичный. Шурей подскочила как ошпаренная.
Высокая женщина слева появилась так неожиданно, что Сейран чуть не сбил ее с ног. Он начал было извиняться, и тут заметил, кто стоял перед ним.
- Кочо.
- О, это же Сейран! – длинные ресницы женщины кокетливо приподнялись и опустились, затрепетав.
С его стороны последовал лишь тяжелый вздох.
- Здравствуй, Кочо нээ-сан, - оправившись от удивления, приветствовала Шурей.
Кочо обернулась и расплылась в улыбке. Как всегда, она была исключительно красива. Темные волосы уложены в затейливую прическу, фигура стройная, зеленые глаза сверкают. Искусно наложенная косметика только подчеркивала ее красоту. За ней, стараясь не отставать, поспевала стайка хихикающих девушек. И все девицы без исключения помахивали огромными веерами и посматривали из-под густых ресниц на Сейрана, который резко выделялся из толпы необыкновенными волосами серебристого оттенка и серебристо-зеленоватыми глазами. И немудрено: чтобы описать юношу, слова «привлекательный» было недостаточно.
- Похоже, императорский двор сегодня постарался на славу, - заметила Кочо, тоже взмахнув веером, словно огромным разноцветным крылом.
Шурей с трудом оторвала взгляд от невозмутимой картины, которую представляла застывшая фигура непоколебимого молодого человека.
- Это точно.
В воздухе повисло молчание. Жизнерадостные девушки, осознав, что красавец-юноша ни в какую не желает обращать на них внимания, разлетелись в разные стороны, где их с радостью встретили пышущие весельем, гораздо более приветливые гуляки.
Кочо, с треском захлопнув веер, обняла Сейрана за плечи, отчего тот, вздохнувший было с облегчением, снова напрягся, настороженно застыл.
- Как всегда холоден, Сейран? – изумрудные глаза женщины весело блеснули. – Мои девочки уже стали делать на тебя ставки.
Сейран нервно дернулся, но, приложив сверхчеловеческие усилия, все же сумел остаться на месте. Он знал: эта женщина могла загнать в ловушку кого угодно. Сколько бы он не злился, для Кочо все оставалось лишь забавной игрой. Сколько бы он не боролся, последнее слово всегда оставалось за ней. И он понимал, что в этом случае лучше всего было с честью отступить.
Поэтому юноша позволил здравому смыслу взять верх над гордостью и воздержался от достойного ответа. Вместо этого Сейран раздвинул губы в самой лучшей своей улыбке, снова привлекая к себе непоколебимое внимание женской половины бурлившей вокруг них толпы, и с вызовом уставился в ярко-зеленые глаза. Кочо, не задумываясь, ответила ему тем же.
Этот странный безмолвный поединок длился несколько секунд, и все это время Шурей зачарованно наблюдала за их противостоянием. Заметив внимательный взгляд девушки, Кочо тут же сменила тактику. Весело сверкнув белоснежной улыбкой, встала на цыпочки, приблизила губы к щеке Сейрана и что-то прошептала ему на ухо.
Тот вдруг отпрянул от женщины, словно обжегшись, и ошеломленно вскинул брови. Его глаза из серо-зеленых в мгновение ока стали стальными, жесткими, гневными.
Кочо, вдоволь насладившись произведенным эффектом, мелодично рассмеялась и, похлопав Сейрана по руке, величественно удалилась вниз по улице.
Он молча смотрел ей вслед, стиснув зубы, не в силах вымолвить ни слова. Шурей, чувствуя непонятное, но буквально съедающее ее изнутри желание привлечь внимание друга, насмешливо бросила:
- Потерял дар речи от ее красоты?
Одна серебряная бровь недоуменно поползла вверх. Шурей сжалась, но сомнительная цель все же была достигнута – она вновь завладела его безраздельным вниманием. Глаза Сейрана, посеревшие было от негодования, теперь начали вновь обретать свой обычный серо-зеленый цвет.
- С чего бы это мне его терять? – запротестовал он.
- Но ведь ты признаешь, что Кочо нээ-сан невероятно красива? – хмуро спросила девушка.
Юноша – теперь действительно потеряв дар речи - уставился на нее. По-видимому, мыслительные процессы подруги были недоступны его уму.
- Кажется, меня только что назвали легкомысленным юнцом?
- Ничего подобного.
- Во всяком случае, я обижусь, - задумчиво решил Сейран, проведя ладонью по усталым глазам.
Шурей рассмеялась и безмолвно взяла его за руку, переплетя пальцы, пытаясь запечатлеть в памяти точный оттенок серебристых волос и каждую черту красивого, залитого лунным сиянием и красноватым светом фонарей лица.
Джуусан, задумчиво вцепившись в предплечье весьма удачно подвернувшегося под руку брата, озадаченно вздохнула. Шуе, едва не поперхнувшись, проглотил очередной кусочек безумно вкусного данго, осторожно покосился на сестру, но так и не попытался освободиться от крепкой хватки тонких пальцев. Нога генерала еще болела, напоминая о необходимости быть серьезным и учтивым и, по возможности, не напоминать сестре о своей ошибке. Но опасения Шуе были напрасны: Джуусан, склонив голову набок, внимательнейшим образом изучала взглядом стоявших перед ними друзей.
Шурей и Сейран, взявшись за руки и, похоже, совершенно забыв про друзей, тихо разговаривали. Их склоненные друг к другу головы создавали поразительный, чудесный контраст серебристого и иссиня-черного.
Сейран улыбался. В светлых глазах светилась неподдельная доброта, на губах играла мягкая, понимающая улыбка - вполне теплая улыбка для бывшего принца.
Джуусан-химе совсем запуталась в своих чувствах к нему. Жгучая неприязнь, сравнимая с ненавистью, которую она испытывала к принцу Сейену, приглушилась любопытством и желанием узнать загадочного молодого человека поближе. Присутствие рядом Шурей и Рьюки невероятно преображало его. Он был похож на монету – с новой стороной приходило новое обличье.
Иногда у него было лицо человека, терзаемого болью. Иногда он был слишком властен, самоуверен, холоден и жесток. Но теперь она понимала, что Сейран может быть иным. Что есть другая сторона, которую он редко показывал посторонним. Сторона, которая может ей понравиться. Бывший принц был интригующей головоломкой.
А Джуусан терпеть не могла неразгаданных загадок.
Ну, судя по ранобе, это уже АУ, так что можно особо не думать над этим XDЧерный Сейран, ня
*сама написала, сама балдеет* Название: Пока не расцвела сакура
Автор: katya_neko ([email protected])
Фэндом: Saiunkoku Monogatari
Бета: нет
Пейринг/Персонажи: Сейран, Шурей, Шока, Рьюки, Джуусан-химе, Шуе, Койю, Рьюшин, Рейшин, Юри-химе, триплет Ранов, Сейран/Шурей, легкое Рьюки/Шурей, легкое Рьюки/Джуусан-химе, Рейшин/Юри-химе, Шока/Шокун
Жанр: романс, приключения
Рейтинг: PG-13
Состояние: в процессе
Описание: написан по заявке, которая разбудила во мне шиппера-маньяка XD
Посвящение: Okini-chan как заявителю и товарищу-шипперу XD
Предупреждение: выставлять где угодно, но только с этой шапкой. Помните о нежной душе автора и копирайтах XD
Пока не расцвела сакура
Часть 9. Новый годЧасть 9. Новый год
Он воткнул тлеющие благовония в специальную подставку и уставился на мерцающий край, красная линия которого медленно сползала к середине. Тонкий серпантин серого дыма змеился вверх.
Весь день – от начала до конца – был соткан из хрупкого инея, слепящего блеска.
Снег, словно осознав необходимость своего появления, неохотно падал с небес на землю мягкими, почти невидимыми кружевными снежинками. Природа по-своему готовилась к Новому году, покрывая деревья тонкой серебристой пеленой, украшая серую слякоть белоснежным невесомым покрывалом, и даже серый камень – могила его любимой жены – за ночь приобрел белесый оттенок, отчего изящные витые буквы надгробия стали еще отчетливее.
Рядом с ним замерли в молитве Шурей и Сейран. Дорогие дети, как называла их Шокун. Она любила их без памяти: маленькую, хрупкую Шурей и порой резкого, но всегда верного и внимательного Сейрана. Перед его мысленным взором снова встала счастливая картина: непоседливая дочь, добрая, постоянно улыбающаяся жена, веселый, часто устраивающий захватывающие взрывы он сам, и хмурый, вспыльчивый, но невероятно милый Сейран.
Порой Шока задумывался, что думал юноша, сложив в молитве руки. Вряд ли бывший принц верил в бога, пройдя столько лишений и испытаний по вине людей. Да и Шока, умудренный жизнью, признаться, не был склонен доверять призрачному и далекому образу, которому поклонялись множество людей. Сколько бы человек ни полагался на божество, ему не избежать смерти близких, дорогих людей, и горечи, и отчаяния, и безнадежности, которые неотступно последуют за этой потерей.
Однако профиль юноши был полон удивительной умиротворенности и покоя. Длинные пепельные ресницы его спокойно лежали на щеках, голова была смиренно опущена, руки сложены в тихой молитве. Думал ли Сейран о собственной матери, сравнивал ли он ее с Шокун?
Шока немногое знал о матери второго принца и видел ее лишь однажды. Сузуран, женщина невероятной, божественной красоты, однако, как хрупкий цветок, увядающая без внимания императора. Сколько таких цветов растоптал хранивший верность усопшему призраку Сенка?
Шока усилием воли перестал думать. Толку от этих пустых размышлений? Сенки больше нет на этом свете, он ушел, запятнанный кровью. Но, уйдя, он все же оставил после себя необыкновенное сокровище: своих детей, пусть лишь двоих, но которые, несмотря ни на что, выжили и продолжают бороться и сиять. Рьюки станет великолепным правителем.
И Сейран, не свернув с правильного пути, найдет свое счастье и начнет ценить собственную жизнь.
Но сейчас Шокун ждет его рассказа.
И он, склонив голову в молитве, начал свою исповедь.
***
Оставив увлеченного глубокой молитвой хозяина дома позади, молодые люди медленно побрели вниз к подножию горы, погруженные каждый в свои мысли.
Вокруг них, не переставая, падал снег, в воздухе резко похолодало.
Сегодня, стоя на коленях и – странно - не чувствуя мороза, Сейран снова и снова возвращался мыслями к событиям тех кошмарных дней, которые навечно врезались в глубины его памяти. Вновь ощутил весь ужас содеянного. В который раз увидел удивление на лице матери, медленно падавшей на землю, такую же белоснежную, слегка припорошенную снегом, как сегодня.
И, несмотря на прошедшие годы, все это было так живо в памяти! Угрызения совести и сожаление бесконечно терзали его, пожирая разум и душу так же яростно, как пятнадцать лет назад.
Сколько кошмаров ему уже привиделось о тех обагренных кровью днях! И каждую ночь он не мог заснуть, придумывая способы, чтобы предотвратить несчастье. Предотвратить трагедию, которая уже произошла и исчезла из памяти большинства людей.
Он устал.
Увидев, что склон покрылся скользкой изморозью, Сейран обогнал девушку и пошел чуть впереди, чтобы, при необходимости, помочь ей.
Шурей, мгновенно угадав его замысел и весьма некстати решив доказать свою самостоятельность, совершенно по-детски пустилась наутек вниз к подножию горы. Юноша был вынужден последовать за ней, хотя, благодаря длинным ногам, ему все же, в отличие от девушки, удалось сохранить каплю достоинства.
Добежав до конца склона, девушка отвернулась от Сейрана, скорее удивленного, чем обиженного ее маневрами, и чуть было не сбила с ног маленькую девочку, которая спешила в обратном направлении.
Сейран, среагировав быстрее, чем ошеломленная Шурей, подхватил малышку и легко поднял ее вверх, к себе на руки.
Большие глаза испуганного столкновением ребенка тут же начали наполняться прозрачными слезами.
Шурей, полная раскаяния, бросилась к ним, но, к сожалению, сама в этот момент потеряла равновесие и, поскользнувшись, упала на спину. Сев на землю, она пробормотала проклятие, и тут же заработала укоряющий взгляд двух пар глаз.
Все еще назидательно (подумать только, назидательно!) уставившись на нее, Сейран перехватил ребенка поудобнее и подал ей руку. И, несмотря на его галантный (и оттого не менее раздражающий) жест, Шурей готова была поклясться, что тот не был сильно обеспокоен.
Она еще больше взвилась, увидев, что по какой-то совершенно непонятной ей причине Сейран невероятно забавляется происходящим. Хотя он и не зашел так далеко, чтобы откровенно улыбнуться, однако несложно было заметить, что юноша с большим трудом сдерживается.
Вцепившись изо всех сил в предложенную ладонь, девушка вскочила на ноги и начала негодующе отряхивать снег с платья, свирепо поглядывая в сторону друга.
Сейран и глазом не моргнул, будучи полностью поглощен тем, что аккуратно вытаскивал собственные пряди серебристых волос из пальчиков малышки, лицо которой сияло восторгом от показанного ей только что «представления».
Шурей фыркнула.
Можно было с первого взгляда заметить: Сейран был очарован. Шурей знала, что он любил детей, хоть и не показывал этого слишком часто и старался вести себя с ними как можно строже. Маленькие, невинные души, рожденные для счастья и любви. И даже сейчас в каждом его жесте жило стремление оберегать свалившуюся к ним с небес крошку.
А та, окончательно придя в себя, вдруг узнала своего спасителя.
- Сейран!
Сейран и Шурей удивленно переглянулись. Однако, присмотревшись повнимательнее, Шурей тоже вспомнила это живое детское личико. Малышка была одной из сирот в храме, где она преподавала два года назад. Несмотря на то, что девочка была сообразительной и милой, она была младше остальных детей, и оттого в компаниях ребят казалась замкнутой и тихой.
Но сейчас в ее больших янтарных глазах не было заметно и тени опасения, там светились лишь обожание и восхищение, ее прямой, бесстрашный взгляд был полон искреннего любопытства.
- Сейран! Сейран! – повторила малышка, обхватив шею юноши маленькими ручками.
И, словно повинуясь этому полному ликования тоненькому голосу, раздался топот множества маленьких ног, и через мгновение они были окружены детьми, во главе которых стоял Рьюшин.
- Шурей-сенсей! Сейран!
После продолжительного шума, гама, восторженных воплей и объятий выяснилось, что дети, радуясь выпавшему снегу, играли в снежки под предводительством Рьюшина неподалеку от храма. И девочка, временно забытая старшими друзьями, отбилась от веселой компании и потерялась.
Рьюшин, увидев юношу с ребенком на руках, тут же постарался приобрести вид посуровей, подбоченился и протянул:
- Так ты вернулся, Сейран.
- Да.
- Хм! Те любовные послания, которые ты посылал Шурей-сенсей каждый месяц, были довольно милыми, - задорно выпалил подросток.
Дети захихикали, переглядываясь между собой.
Шурей едва удержалась, чтобы не поднять глаза к небу.
Однако Сейран и бровью не повел. Он не удостоил его ответом, лишь продолжал смотреть на мальчишку с плохо скрытым весельем. Если честно, для Шурей терпение друга было на грани одного из немногочисленных чудес света. Она бы давно уже сварила из ушей проказника бульон.
- Естественно. Госпожа просила писать ей письма. А мужчина должен выполнять свои обещания, правда? – наконец обратился юноша к детям, благословенно пропустив мимо ушей слова «любовные» и «милые».
Дети, словно зачарованные, согласно закивали. Рьюшин было надулся, но через секунду этот чертенок болтал вместе со всеми, сияя фирменной широченной улыбкой.
Сейран засмеялся и, услышав его низкий мягкий смех, Шурей почувствовала, как странно заныло в груди сердце.
Она словно очутилась в стороне и наблюдала за происходящим издалека. Сейран поразительно хорошо справлялся с детьми. Спокойно и непринужденно смотря в сияющие, словно разноцветные звезды, глаза, он рассказывал про провинцию Ран, море и корабли, ракушки и неутихающий соленый ветер, так, что Шурей сама на мгновение заворожено застыла, слушая увлекательное описание. Только сейчас она поняла, что так и не расспросила друга о его впечатлениях от навязанной ему «командировки». Вместо этого она оказалась достаточно глупа, чтобы тратить драгоценное время, избегая его.
Малышка, которую он так и не опустил на землю, тем временем, была на седьмом небе. Уютно устроившись в надежных руках, она гордо смотрела сверху вниз на друзей, иногда звонко смеялась и без умолку болтала.
И внезапно при виде этой картины в памяти Шурей проснулось детское воспоминание – да, в объятиях Сейрана было тепло и уютно, и комфортно, и безопасно…
Впрочем, как и сейчас. Ничего не поменялось.
И, зажмурив глаза, Шурей в глубине сердца загадала невыполнимое желание: пусть Сейран останется таким, как прежде, пусть все будет так, как было всегда.
Потом, много месяцев спустя вспомнив свою горячую просьбу, Шурей поняла: у этой мечты с самого начала не было шансов стать реальностью.
***
Джуусан-химе, в очередной раз умудрившись спрятаться от служанок и братьев, вопреки всем принципам порядочности и правилам приличия, сидела на подоконнике в покоях императора, который одевался, готовясь к традиционному ежегодному омовению. Завернувшись в теплое, толстое, шерстяное покрывало, согнув ноги в коленях и рассеянно уставившись на босые ступни, она бесцельно вертела в руках огромный, пестро расшитый бисером веер.
- Сегодня я решила прогуляться по городу – разумеется, нацепив огромный капюшон и всячески замаскировавшись, – и посмотреть на приготовления к празднику. На улицах было оживленно, но я сразу заметила в одной из лавок это чудо. Разве он не восхитителен?
Рьюки улыбнулся. Он привык к ее постоянному присутствию. Не успел он оглянуться, как она стала одной из важных частей его жизни.
Он готов был признать, что принцесса коренным образом отличалась от всех женщин, которых он знал раньше. У него не возникало необходимости быть настороже с ней, подозревать каждое ее слово или жест. Она делала все для того, чтобы ему было как можно уютнее, развлекала его забавными историями, даже нянчилась с ним, когда Рьюки уставал или был раздражен. Будучи по природе человеком прямым и откровенным - иногда на грани дерзости – принцесса одергивала его, когда он слишком забывался или впадал в приступы надменности, беспокоилась о нем и поучала его. Даже неопровержимое сходство с Шурей, которое так беспокоило императора при первой встрече, побледнело и ушло на второй план, уступив яркости и живости ее характера.
- Но Джуусан-химе, разве вам нужен веер в такую погоду? – Рьюки театральным жестом указал на окно и сам поразился увиденному. На улице поднимался резкий ветер и шел противный, мелкий, смешанный с дождем снег.
Он надеялся, что ближе к вечеру, когда придет время праздника, небеса подарят людям хорошую погоду.
- Веер существует вовсе не для того, чтобы спасаться от жары, - тут же откликнувшись, уведомила его Джуусан, хлопая длинными темными ресницами с преувеличенной наивностью, тут же заставившей Рьюки разразиться смехом. – Он необходим девушкам, чтобы заигрывать с поклонниками. К тому же, нужно чем-то заполнить пустоту в руках и бить по бесстыдным пальцам слишком навязчивых нахалов.
В разговор тут же вступил Шуе, который до этой секунды тихо сидел в углу и играл невольную, но уже привычную роль дуэньи:
- И с кем же ты собираешься флиртовать, милая моя сестра?
- Не знаю, с кем флиртовать, а вот кого хлопнуть по рукам – знаю точно, - беззлобно отозвалась девушка.
Рьюки снова рассмеялся. Они были невероятной парой, эти брат и сестра. С первого взгляда казалось, что они терпеть друг друга не могут, но, проведя с ними некоторое время, он с некоторым удивлением и странным щемящим чувством, похожим на одиночество, понял, у них никого ближе друг друга. Императора угнетало также и ощущение, что, разговаривая с ними, он занимает чье-то слишком важное, неприкосновенное место, которое сквозило болезненной пустотой в каждой их фразе и каждом взгляде. Эта тяжесть на душе и эта ревность были по-детски глупыми и совершенно неуместными, и поэтому старательно изгонялись им в самый дальний уголок сердца. И, затаившись там, медленно съедали его изнутри.
Шуе часто дразнил сестру, ставил ее в неловкое положение и делал вид, что она его раздражает. Но поскольку это явно было не так, она не обижалась. И, в свою очередь, вовсе не лезла за ответным острым словом в карман.
Джуусан ястребом бросилась в атаку:
- Смотрю, ты от безделья чуть ли не на стену лезешь, Шуе нии-сама. Найти тебе занятие? Например, мне на кухне как раз не хватает повара, – она энергично повернулась к Рьюки. - Ваше Величество, вы не заметили, что наш обед стал в последнее время более однообразным и менее ароматным? Так вот, это потому, что наш повар решил уйти на покой. Но речь не об этом. Или, Шуе нии-сама, может, ты предпочитаешь быть служанкой? Мои служанки будут счастливы и приодеть тебя, и приукрасить. О, боже мой, я прямо вижу перед собой эту картину!
На этой ноте принцесса, наконец, закончила болтать и почти согнулась пополам в очередном приступе смеха.
Рьюки шумно втянул в себя воздух, кое-как умудрившись не рассмеяться.
- Можешь смело выбросить все из головы. Этому, увы, не суждено случиться, - проворчал Шуе, нимало не развеселившись.
- Но ведь опыт переодевания в милую девушку у тебя уже есть! Ах, как же я могла пропустить тот невероятный конкурс… - сокрушенно вздохнула Джуусан.
Рьюки, тут же забыв о смехе, пораженно уставился на принцессу, гадая, кто же мог рассказать ей о том их состязании, о котором, здраво поразмыслив, лучшее было вообще на веки вечные забыть.
- Отстань, - устало отмахнулся брат. И все же не поленился спросить: - И как ты управляешься с этой толпой слуг?
В его голосе звучало искреннее удивление, и Рьюки молчаливо согласился с другом.
С одной стороны, Джуусан была истинной принцессой, могла при необходимости стать надменной и неприступной, воплощением хороших манер и прекрасного воспитания. Некоторые советники считали, что именно поэтому хозяйство во дворце было в идеальном состоянии – почувствовав твердую руку, слуги не смели ослушаться. Однако Рьюки собственными глазами видел, как толпились подчиненные вокруг своей госпожи. Она старалась поговорить с каждым слугой и никого не пропускала. Она добивалась беспрекословного повиновения не благородством крови, а именно готовностью пренебречь глупыми светскими условностями.
- Секрет. И вообще, что тебя так изумляет? Ты прекрасно знаешь, что я появилась тут сравнительно недавно, а хозяйство во дворце, с благодарностью признаю, было устроено замечательно. Мне было легко взять все в свои руки, и в этом есть несравненная заслуга Шусуй… - принцесса осеклась, осознав, что невольно коснулась запретной темы.
Шуе тут же застыл и тяжелым взглядом уставился на противоположную стену. На его мрачном лице нельзя было прочесть ровным счетом ничего, и юноша ничем не показал, что понимает всю степень охвативших сестру сожаления и тревоги.
Шуе никогда не рассказывал ей об отношениях, связывающих его с Шусуй, но один взгляд, брошенный им на женщину в том злополучном храме, сказал принцессе все о глубине чувств, испытываемых братом. Возможно, это была и не любовь в ее романтическом понимании (хотя девушка, несмотря на свой практически несуществующий опыт, склонна была полагать, что брат безнадежно и беспомощно влюбился по уши), но, несомненно, привязанность, отчаянное желание помочь, спасти, избавить от страданий.
Нестерпимое стремление обнять старшего брата и просто прижать к себе наполнило все ее существо, но он определенно давно не был ребенком, которому необходимы подобные телячьи нежности, впрочем, как и все ее многочисленные прочие братья, хотя принцессе иногда казалось, что самый взрослый и самый мудрый ребенок в их семье именно она. Но при ней Шуе нии-сама ни за что не захочет выказывать какие-то эмоции, которые, наверняка, не скрывает в ее отсутствие. Кроме того, нуждайся он в ее помощи, наверное, попросил бы сам… И кто только тянул ее за язык?
Не в силах выносить звеневшего в воздухе напряжения, Рьюки сжался в комочек.
Ему казалось, что из окружения исчезли все звуки. Странное ощущение, которое, признаться, сильно действовало на нервы. Если он просидит в этой жуткой тишине еще мгновение, возможно, полезет на стену.
Однако в следующее мгновение в его покои стремительно влетел взъерошенный советник.
- Койю! Как же ты вовремя появился! Мы думали, Мы погибнем!
- Какого дьявола вы несете? – раздраженно рявкнул Койю. - И почему вы еще не одеты, когда давно пора встречать гостей? Не вы ли пригласили Сейрана и Шурей присоединиться к традиционному омовению?
- Мы! – взволнованно выпалил Рьюки.
Джуусан рассмеялась. Его ответ даже вызвал короткую улыбку на рассеянном лице Шуе.
Рьюки облегченно вздохнул. Атмосфера хорошего настроения вернулась в его покои так быстро, что он невольно задавался вопросом, уж не показалось ли ему это напряженное молчание несколько минут назад.
- Джуусан-химе, - Койю слегка покраснел и поклонился, приветствуя принцессу, - прошу вас пройти со мной. Все готово, и вас ожидает Шурей.
- О, конечно, - Джуусан мягко улыбнулась ему, кинула последний взгляд в сторону брата, кивнула императору и скрылась за дверью.
Принцесса никогда не была в императорской бане, но даже при всем своем немалом воображении не ожидала, что та окажется в три раза больше ее обычной ванной. Стены бани были выложены мраморными плитами, не пропускавшими ни единого сквозняка, способного потревожить неподвижный, горячий, сырой, тяжелый воздух. Она подозревала, что за щедро расписанной разноцветными узорами стеной пряталась печь или большая жаровня, которая распространяла приятное тепло и нагревала до нужной температуры воду.
А вода в бане была, как раз, что ни на есть нужной температуры! Джуусан, обменявшись с Шурей радостной улыбкой, медленно скользнула под воду, оставив на поверхности только руки и голову, закрыла глаза и расслабилась. В этот момент принцесса решила, что после лошадей она больше всего на свете любит горячие ванны.
Через несколько минут до нее донесся нежный запах цветочного мыла и душистого масла.
- Орхидея? – заинтересованно распахнула глаза Джуусан.
- И мед, - дружелюбно, хоть и немного ошеломленно, подтвердила Шурей. Она восхищалась умом и храбростью принцессы семьи Ран, но никогда бы не подумала, что в число ее талантов входит увлечение цветами и ароматами. Принцесса, насколько она знала, была завзятой лошадницей, любила рыбачить и знала с полдесятка боевых искусств.
Джуусан потянулась, зевнула и села, не сводя глаз с девушки, сидящей в нескольких шагах от нее.
- Ненавижу зиму, - внезапно заявила она.
Странное начало беседы. Но удивление Шурей тут же сменилось радостным волнением. С тех пор, как умерла мать, у нее так и не появилось ни одной подруги ее возраста. Ей казалось, что всю жизнь она была окружена лишь мужчинами, которые хоть и питали к ней искреннюю симпатию, пытаясь помочь в трудный момент, но все же не особо подходили на роль жилетки, в которую при необходимости можно было выплакать горькие слезы. Конечно, у нее был Сейран – а ему она могла рассказать почти все - и была Кочо-нээ-сан, но все же она очень хотела подружиться с ровесницей.
И теперь, когда в ее жизни возникла принцесса семьи Ран, Шурей внезапно начала впадать в нехарактерные для нее приступы застенчивости. Она и сама не понимала, что именно делает Джуусан такой неприступной. Принцесса была прямолинейной до дерзости и, к тому же, невероятно жизнерадостной, легко шла на контакт и, похоже, питала к ней искреннюю симпатию. Шурей тоже никак нельзя было упрекнуть в излишней робости, но все же вопреки всем доводом логики она нервничала. И сколько бы раз она ни убеждала себя, ситуация проще не становилась.
Ей хотелось поладить с принцессой, несмотря на неловкость их положения в качестве двух потенциальных жен императора. А с более близким знакомством придет и легкость общения. По крайней мере, Шурей на это очень надеялась.
- А я люблю это время года… В доме тепло и уютно, Сейран и папа по вечерам вместе со мной, в камине весело потрескивают дрова, - неуверенно ответила она, почему-то от волнения перейдя на какое-то подобие возвышенной поэзии.
Джуусан моргнула. Ей нравилась Шурей, которой вообще было трудно не симпатизировать – девушка обладала прирожденным даром разгонять чужую тоску, успокаивать и облегчать боль, но иногда принцессе казалось, что та говорит на другом языке. И поэтому она уклонилась от ответа, быстро сменив тему.
- Как вы пережили эти два дня? Я видела Шоку-сама во дворце, но вы-то с Сейраном оказались заперты в особняке. Укрепляли отношения за длинными беседами? – пошутила девушка.
Шурей покраснела и сползла под воду, вспомнив, каким образом они «укрепляли отношения». Потом попыталась что-то сказать, но вместо этого издала какой-то жалобный писк и поторопилась закрыть рот.
Чистые синие глаза медленно изучали ее.
- Что-то произошло?
Шурей постаралась сохранить спокойствие. Неужели она выглядит взволнованной и виноватой? Должно быть, да. Пришлось растянуть губы в широкой улыбке.
- Ничего подобного, - сказала она, однако слова прозвучали как-то отчужденно, автоматически, голова вдруг сильно закружилась.
- Шурей-тян? Ты в порядке? Все хорошо? Это все мое глупое любопытство? Недаром Шуе нии-сама постоянно говорит, что моя проклятая болтовня когда-нибудь кого-нибудь погубит, – переполошилась принцесса, пытаясь вытащить девушку из бани.
Все, чего она добилась своим подвигом – окатила их с ног до головы горячей водой.
Сердце ее бешено колотилось, перед глазами стоял туман, но все же Шурей нашла в себе силы захихикать.
- Нет. Я думаю, это тут не причем. Наверное, я перегрелась.
Джуусан замолчала, поморгав, потом, издав сдавленный смешок, облегченно сползла, хотя, вернее было бы сказать, плюхнулась обратно под воду.
- Значит, давай вылезать.
- Да, пожалуй.
***
- Насколько я знаю, на все время снежной бури вы с Шурей-доно оказались в особняке совершенно одни. Укрепляли отношения за длинными беседами? Или что-то произошло – то, что заставляет тебя сейчас улыбаться, подобно коту, объевшемуся сметаны?
С лица Сейрана тут же сползла довольная улыбка, и он раздраженно вздохнул, ощетинившись. Подумать только, что еще секунду назад он наслаждался горячим паром и приятным ароматом огромной императорской бани, все его усталые, напряженные мышцы пели, расслабляясь в теплой воде.
Он никогда не любил холод. Зима означала для него вечно мерзнущие руки и ноги, застывшие мысли и постоянную жажду тепла.
И вот он, наконец, смог погрузиться в благословенно горячую воду, мирно закрыть глаза, смыть с себя все тревоги, усталость и дурное настроение… Пока его отдых не был прерван вкрадчивым снисходительным тоном одного из его «товарищей».
Он поднял на Шуе глаза и встретился со взглядом синих глаз, загоревшихся подозрительным блеском. А улыбка генерала (не устающая приводить Сейрана в бешенство) сказала ему, что он совершенно точно понял истинный смысл его вопроса.
Ран никогда не знал, когда остановиться. И, похоже, вовсе не собирается образумиться в ближайшее время.
Тысячи вариантов развития событий вихрем пронеслись в голове Сейрана. Да, лучше всего было бы все отрицать.
- Ну конечно, нет, - иронически усмехнулся юноша, чувствуя на затылке две пары поразительно любопытных глаз.
Любопытные глаза разочарованно потухли, но ясно, как день, что Шуе не посчитает это достойным, а тем более удовлетворительным, ответом. Он и не посчитал.
- Правда? – протянул он разочарованно. – Тебя совсем не весело дразнить, Сейран. И как ты мне прикажешь увидеть соответствующую случаю реакцию на твоем мрачном лице?
- Попробуйте еще раз, генерал.
Генерал попробовал, добился своего и тут же об этом пожалел.
Несмотря на то, что он не был расположен шутить, Сейран все же премило улыбнулся на очередной провокационный вопрос. Мужчины насторожились.
Улыбка юноши была бесподобна и сияла, подобно весеннему солнышку. И все же было в ней нечто зловещее и, скорее всего, обратившее в бегство большинство более-менее здравомыслящих людей при первой же возможности.
Рьюки, первым догадавшись, что, несмотря на всю свою восхитительность, ничего хорошего эта улыбка не предвещает, медленно пополз за спину Шуе.
- Друзья… - глаза Сейрана полыхнули серебром, ярко, как у вышедшего на охоту хищника.
«Друзья» затаили дыхание.
- Брат? – заикнулся Рьюки.
- Я, пожалуй, оставлю вас. Не волнуйтесь обо мне и наслаждайтесь этой чудесной баней.
С этими словами Сейран повернулся к ним спиной, молча вышел из воды, надел халат, аккуратно завязал пояс и скрылся за дверью. Мужчины выдохнули.
- Что за муха его укусила? – недоуменно спросил Шуе.
Вопрос Койю, последовавший через пару секунд, прозвучал куда прагматичнее:
- А где наши халаты?
***
Сейран вошел в предбанник в тот момент, когда Джуусан скрепляла влажные волосы Шурей последней по счету шпилькой. Обе девушки уже были одеты в праздничные теплые кимоно, обуты и аккуратно причесаны.
- А где Генерал Ран и остальные? – удивленно спросила Шурей, осторожно прикасаясь к прическе рукой, словно хотела убедиться, что волосы уложены так, как надо.
Джуусан кивнула в ответ на почтительный поклон, адресованный ей Сейраном. Отдав дань галантности, юноша повернулся к Шурей и одарил ее очаровательной улыбкой, способной затмить свет солнца.
- Они решили остаться еще ненадолго.
К его удивлению, та в ответ лишь осмотрела его с головы до ног, укоризненно покачала головой и, поднявшись на ноги, шагнула к нему. Затем подвела его к деревянной скамейке, стоявшей у стены предбанника, и, взглядом приказав ему подвинуться, уселась рядом. Схватив чистое полотенце, Шурей начала насухо вытирать мокрые мягкие пряди его волос, сияющее серебро которых приобрело влажный пепельный оттенок.
- Интересно, что их так задержало? – спросила принцесса, с интересом наблюдая за невероятным развитием событий.
Естественно, Джуусан понимала, что такое ее любопытство было весьма бесцеремонным, а, если быть уж совсем откровенной, то и неприличным, но она просто не могла оторвать глаз от завораживающей картины: Шурей энергично вытирала голову юноши, Сейран, покорно наклонив голову, молчаливо терпел, наверняка, довольно-таки болезненную процедуру. Что-то между молодыми людьми изменилось, приобрело новую глубину, хотя принцесса и не могла сказать точно, что именно.
Как увлекательно.
Сейран пожал плечами на вопрос принцессы, явно потеряв к теме всякий интерес. Все его внимание теперь было обращено на сидевшую рядом с ним девушку.
Шурей, отложив в сторону полотенце, ответила юноше вопросительным взглядом, приподняв брови. Он наклонился еще ближе и скользнул костяшками пальцев по ее горячей щеке.
Джуусан затаила дыхание, пытаясь сделаться как можно незаметнее, растворится во влажном воздухе.
- Госпожа, вы хорошо себя чувствуете?
Шурей зарумянилась еще больше.
- Да. Я… Просто немного перегрелась.
- Вот как.
Их глаза встретились, и в его взгляде засияло то, что до сих пор Шурей видела лишь несколько раз. Нежность. Столько нежности, что даже дыхание перехватывало. Эта нежность была одновременно похожа и не похожа на ту, с которой он наблюдал за малышкой, которая сегодня утром так гордо сидела у него на руках.
В этот момент ей почему-то захотелось, отринув все доводы здравого смысла, спросить, кого именно видит сейчас перед собой Сейран: маленькую девочку из прошлого, которая его обожала, или взрослую девушку из настоящего, способную любить.
Воистину, «глупое любопытство», как выразилась недавно Джуусан-химе. Вот только Шурей не могла с ним больше бороться. В последнее время она, похоже, совершенно разучилась рационально мыслить и здраво судить.
На землю ее весьма бесцеремонно вернули раздраженные голоса мужчин. В предбанник осторожно, друг за другом, вышли трое молодых людей.
И, о Боже, что за невероятные наряды были на них!
На Шуе была белая сорочка не первой свежести с распахнутым воротом и свободными широкими рукавами, подхваченными на запястьях, и свободно болтающиеся на ногах короткие штаны. Император закутался в огромное шерстяное одеяло, скрывающее его с ног до головы. А Койю, как самый здравомыслящий из троицы, отдал предпочтение широкому банному пушистому полотенцу, которое оказалось настолько огромным, что тащилось за ним неким подобием шлейфа.
Последовало долгое, ошеломленное с одной стороны и неловкое - с другой, молчание.
Шурей, немного придя в себя, целомудренно отвела глаза. Сейран, недовольно посмотрев на троицу, потянул госпожу за свою спину, оберегая.
Джуусан тем временем отчаянно старалась не встречаться глазами с Шуе, опасаясь, что, увидев досаду брата на то, что его так жестоко унизили, она не сможет больше сдерживать смех, который и так разрывал ее на части.
И тут один из них все-таки дал волю раздражению.
- Шуе, это ты во всем виноват, – с невообразимой злобой прошипел Койю.
Наконец, не выдержав, Джуусан прыснула. Ее брат, волком посмотрев на советника, недовольно нахмурился, Рьюки лишь плотнее запахнул свое одеяло и вздохнул.
- Джуусан, хватит смеяться и отвернись уже, ты же девушка! – огрызнулся генерал.
- О… Я постараюсь сохранить твою честь и не смотреть на эти оскорбительно обнаженные лодыжки, - закатила глаза его сестра.
- Что случилось, Койю-доно? – с любопытством спросила Шурей, прервав пикировку.
Ободренный возможностью отомстить, Шуе вдохновенно вмешался:
- О, Шурей-доно, вам будет интересно это послушать! Дело в том, что Сейран…
- Я, генерал Ран? – учтиво осведомился тот.
В мягком тоне Сейрана не было угрозы. Угроза крылась в выражении глаз, клятвенно обещавших всяческие кары, если бедняга тут же не отступит.
Шурей, удивленная напряженной паузой, выглянула из-за широкой спины друга. Сейран поспешно принял бесстрастный вид, притушив свой зловещий взгляд, и даже изобразил нечто, похожее на улыбку.
- Нет, впрочем, неважно, - мудро уклонился от ответа Шуе, каким-то образом ухитрившись придать своему лицу беззаботное выражение.
- Нии-сама, - пробормотала Джуусан, уставившись на брата, который в данный момент демонстрировал прискорбное отсутствие мужества.
Воцарилась тишина. Рьюки взглянул на Койю.
Однако тот молчал, лишь бросая сердитые взгляды в сторону Шуе, что, впрочем, последнего нисколько не смущало.
***
Когда они - после долгих споров и довольно яростных возражений советника - все же решили сделать вылазку в нижний город, на зимнюю столицу уже опустились сумерки. Небо было ясным, и все следы плохой погоды исчезли как по волшебству. Пушистые хрупкие облака медленно плыли и скрывались за горизонтом, постепенно окрашиваясь в странный серо-сизый цвет. Небеса таяли в разнообразные оттенки темно-синего и фиолетового, с бледными прожилками тут и там. Даже ветер был идеальным – достаточно сильным, чтобы развеять пороховой дым, и в то же время достаточно слабым, чтобы не нарушить причудливые узоры фейерверков, которые должны были украсить ночное небо столицы в первые часы нового года.
По обе стороны главной улицы шли торговые ряды, дома были богато украшены, дорогу освещали огромные фонари. Они медленно пробирались сквозь оживленные, веселые толпы столичных жителей, стараясь не потерять друг друга из вида.
Прошло полчаса, и их маленькая компания все же разделилась – Рьюки увлек Шурей к торговым рядам, Шуе растворился в веселой толпе, Джуусан с Сейраном оттеснило в сторону.
Джуусан, стоя в нескольких шагах от императора, краем уха слушала уже знакомую ей историю. Рьюки, не отходя от Шурей, торопливо и со счастливым блеском в золотистых глазах, описывал девушке смешные ситуации, недавно произошедшие с ним во дворце. Шурей, внимательно кивала и иногда улыбалась.
Принцесса, с трудом оторвав взгляд от оживленного лица правителя, опустила глаза на лавку с украшениями. На одной стороне длинного стола были изящные золотые и серебряные заколки, на другой – богато расшитые веера.
И недоуменно взирая на нелепо украшенный искусственными фруктами кусок золота, Джуусан задалась вполне логичным вопросом, зачем она тратит здесь время. Несмотря на общительность, она никогда не любила толпу и шум (ей казалось, что весь Кийо собрался на этой площади, и при этом никто не подозревал, что среди них был император), и с удовольствием сейчас совершила бы прогулку верхом на любимой кобылке. Или хотя бы покормила проворного карпа в императорском саду. Где-то внутри нее, противно царапаясь маленькими коготками, снова напомнило о себе одиночество.
Ничего не поделаешь, придется смириться и по возможности развлекаться, как сумеет.
Джуусан бросила взгляд на Сейрана, стоявшего немного в стороне, но, тем не менее, внимательно наблюдавшим за младшим братом. Лицо юноши было замкнутым и бесстрастным; он был молчаливым, как и всегда в ее присутствии, и держался с надменным достоинством, но казался более... мягким. И, несмотря на всю свою неприязнь к принцу, Джуусан была заинтригована.
Словив на себе проницательный взгляд больших, светящихся умом синих глаз, Сейран с любопытством посмотрел на принцессу в ответ.
Не желая играть в гляделки с бывшим принцем, Джуусан с достоинством отвернулась и снова взглянула на оживленно разговаривающую пару. Принцесса никогда – с тех пор, как дала обещание выйти замуж за императора Сайюнкоку - не предполагала, что будет любить своего мужа. Она готовилась к тому, что их совместная жизнь научит ее уважать и доверять ему, что для начала было бы очень даже неплохо.
В конце концов, она привыкла принимать решения самостоятельно, и с раннего детства сама управляла своей жизнью. И всегда с ужасом думала, что воображаемый безликий холодный правитель страны отнимет у нее все это. Что все будет либо как скажет он, либо не будет вообще. Возможно, ее неприязнь к бывшему принцу основывалась на этом пугающем чувстве утраты, которое, хоть и потеряло теперь смысл, все же продолжало подсознательно беспокоить ее.
Слава богу, Рьюки оказался совсем другим. Но, хотя муж из него выйдет неплохой, ее чувства к нему нельзя было назвать любовью. Да, он ей нравился. Нравилось с ним дружить. Они понимали друг друга с полуслова, могли поболтать, пошутить и посмеяться. Она нуждалась в подобном собеседнике. И могла считать себя счастливой.
Но и Сецуна, и императорский двор, и даже сам император ждали от нее лишь одного – наследника. А ведь помимо потребности людей продолжать род, была потребность просто любить.
Джуусан пожала плечами, удивляясь необычным для себя мыслям. Как будто у нее был выбор!
Из толпы вынырнул Шуе, и, буквально сверкая улыбкой, а также превосходным отсутствием манер и такта, с места в карьер осведомился:
- Ревнуешь?
Джуусан, мигом забыв про императора, уставилась на брата, размышляя над тем, что бы тот с ней сделал, если бы она ударила его сейчас чем-нибудь тяжелым. Например, веером, который она до сих пор крепко сжимала в руке.
- Прошу прощения?
Шуе ответил самодовольным взглядом. Очевидно, решил отыграться за случай в бане.
- Это так очевидно.
- Очевидно? Быть не может, - заскрипела зубами принцесса, совсем не в настроении продолжать традиционную пикировку.
- Ну, разумеется, да. Любой человек, проходящий мимо, скажет то же самое, – парировал он.
Она постаралась взять себя в руки и медленно, с расстановкой произнесла, чеканя каждое слово.
- Мы с императором просто друзья. Мы дружим.
- Дружите? Мужчины не дружат с женщинами! – фыркнул тот.
Его многозначительная улыбка невыносимо раздражала ее, и все же она выдержала этот взгляд и ответила с подобной же ухмылкой:
- Нии-сама, желаю тебе найти в этом мире хоть одного друга противоположного пола, и тогда твой кругозор бесконечно расширится. – И немного подумав, добавила: - Если какая-нибудь обиженная девушка не зарежет тебя раньше за склонность к бессовестному флирту.
Шуе закашлялся, поперхнувшись воздухом. Если бы Джуусан могла одобрительно похлопать себя по спине, то непременно бы так и поступила.
- Но это не отрицает того факта, что ты ревнуешь императора к Шурей, - быстро нашелся брат.
Она заскрежетала зубами из-за его невыносимого упрямства, ведь он прекрасно понимал, что она хочет сказать ему! Его улыбочка лучше всяких слов сказала ей об этом.
Шуе невольно рассмеялся. Джуусан была ужасно забавна, когда выйдет из себя! Но вероятно, не стоит оставлять любимую сестру в неведении, ведь объект ее раздумий, с трудом пробираясь сквозь толпу горожан, уверенно приближался к ним.
Принцесса полоснула его яростным, но в то же время беспомощным взглядом. Хохот брата окончательно сбил ее с толку, тем более что смех был вполне искренним. Она так расстроилась, что даже не заметила приближения императора, пока правитель не заговорил.
- Джуусан-химе, могу я с вами немного побеседовать?
- О, Ваше Величество, конечно, а то моя сестра совсем отчаялась привлечь ваше внимание, - встрял Шуе.
Джуусан побледнела, однако через мгновение залилась ярким румянцем и, чуть слышно прошипев «идиот», изо всех сил лягнула брата. Потом схватила императора за длинный рукав и весьма бесцеремонно потащила его за ближайшую торговую палатку, где было относительно тихо и спокойно.
Удивленно взглянув на растрепанную, растерянную, и явно чем-то расстроенную девушку, Рьюки не придумал ничего лучше, чем ободряюще ей улыбнуться.
Джуусан лишь слабо улыбнулась в ответ. Рьюки покачал головой. Ничего не скажешь, Шуе просто неотразим, как и его сестра, но при этом невыносимо ироничный, неисправимо саркастичный и любитель дразнить ни в чем неповинных людей.
- Мы все же вернемся во дворец.
Принцесса испуганно встрепенулась, не требуя объяснений, поскольку достаточно хорошо знала обстоятельства, чтобы понять смысл его слов. Рьюки, верный обещанию, данному им Койю, должен был вернуться во дворец, чтобы принять участие в очередной традиционной церемонии.
- Да, конечно. Я же должна вас сопровождать?
- Об этом Мы и хотели с вами поговорить. Принцесса, вы отнюдь не обязаны принимать участие в официальных церемониях, хотя, готов признать, что в следующем году вам все же придется стоять рядом с Нами. И раз так получилось, что это последний год, когда вы можете встретить Новый год с друзьями, Нам бы хотелось, чтобы вы остались здесь.
Джуусан моргнула, мигом поняв ход мыслей императора. Да, она начала уставать от громких голосов и веселой толпы. И все же, предлагая ей остаться здесь, Рьюки думал о ней, о том, как вернуть ей хорошее настроение.
И поэтому она, оставив при себе прочие мысли, попыталась весело улыбнуться:
- Спасибо.
Рьюки кивнул, и уже хотел уйти, но в последний момент все же решил узнать еще кое-что.
- А что Шуе имел в виду?
- Если не принимать во внимание чрезмерное ехидство и безмозглое упрямство, то ничего важного, - пояснила она, безразлично пожав плечами.
Тем не менее, губы принцессы жалобно дернулись, и Рьюки захотелось ее обнять.
Он привык к ее очаровательной надменности, трогательному чистосердечию, непрестанной болтовне, неизменной честности и искренности. Но не к растерянному молчанию и, тем более, хмурой задумчивости.
И поэтому, с надеждой коснувшись пальцами ее щеки, он мягко сказал:
- С наступающим Новым годом.
***
Голубые, красные, фиолетовые и золотые.
Разноцветные вспышки. Бабочки, звезды, огненные цветы.
- Прекрасно, правда? - прошептала Шурей, когда Сейран, неслышно подойдя к ней, остановился за спиной. Девушка думала, что придется ему объяснять, что именно она имеет в виду, но он, кажется, все понял без слов.
Их смеющиеся взгляды скрестились; наполненное счастьем молчание прерывалось лишь веселым треском взрывающихся в небе фейерверков.
Маленькая толпа, которая собралась вокруг них, приветствовала последнюю вспышку радостными криками, обнимаясь и поздравляя друзей и близких с Новым годом.
- С Новым годом, Сейран.
- С Новым годом, госпожа Шурей.
- С Новым годом, - присоединился к поздравлениям новый голос, глубокий и мелодичный. Шурей подскочила как ошпаренная.
Высокая женщина слева появилась так неожиданно, что Сейран чуть не сбил ее с ног. Он начал было извиняться, и тут заметил, кто стоял перед ним.
- Кочо.
- О, это же Сейран! – длинные ресницы женщины кокетливо приподнялись и опустились, затрепетав.
С его стороны последовал лишь тяжелый вздох.
- Здравствуй, Кочо нээ-сан, - оправившись от удивления, приветствовала Шурей.
Кочо обернулась и расплылась в улыбке. Как всегда, она была исключительно красива. Темные волосы уложены в затейливую прическу, фигура стройная, зеленые глаза сверкают. Искусно наложенная косметика только подчеркивала ее красоту. За ней, стараясь не отставать, поспевала стайка хихикающих девушек. И все девицы без исключения помахивали огромными веерами и посматривали из-под густых ресниц на Сейрана, который резко выделялся из толпы необыкновенными волосами серебристого оттенка и серебристо-зеленоватыми глазами. И немудрено: чтобы описать юношу, слова «привлекательный» было недостаточно.
- Похоже, императорский двор сегодня постарался на славу, - заметила Кочо, тоже взмахнув веером, словно огромным разноцветным крылом.
Шурей с трудом оторвала взгляд от невозмутимой картины, которую представляла застывшая фигура непоколебимого молодого человека.
- Это точно.
В воздухе повисло молчание. Жизнерадостные девушки, осознав, что красавец-юноша ни в какую не желает обращать на них внимания, разлетелись в разные стороны, где их с радостью встретили пышущие весельем, гораздо более приветливые гуляки.
Кочо, с треском захлопнув веер, обняла Сейрана за плечи, отчего тот, вздохнувший было с облегчением, снова напрягся, настороженно застыл.
- Как всегда холоден, Сейран? – изумрудные глаза женщины весело блеснули. – Мои девочки уже стали делать на тебя ставки.
Сейран нервно дернулся, но, приложив сверхчеловеческие усилия, все же сумел остаться на месте. Он знал: эта женщина могла загнать в ловушку кого угодно. Сколько бы он не злился, для Кочо все оставалось лишь забавной игрой. Сколько бы он не боролся, последнее слово всегда оставалось за ней. И он понимал, что в этом случае лучше всего было с честью отступить.
Поэтому юноша позволил здравому смыслу взять верх над гордостью и воздержался от достойного ответа. Вместо этого Сейран раздвинул губы в самой лучшей своей улыбке, снова привлекая к себе непоколебимое внимание женской половины бурлившей вокруг них толпы, и с вызовом уставился в ярко-зеленые глаза. Кочо, не задумываясь, ответила ему тем же.
Этот странный безмолвный поединок длился несколько секунд, и все это время Шурей зачарованно наблюдала за их противостоянием. Заметив внимательный взгляд девушки, Кочо тут же сменила тактику. Весело сверкнув белоснежной улыбкой, встала на цыпочки, приблизила губы к щеке Сейрана и что-то прошептала ему на ухо.
Тот вдруг отпрянул от женщины, словно обжегшись, и ошеломленно вскинул брови. Его глаза из серо-зеленых в мгновение ока стали стальными, жесткими, гневными.
Кочо, вдоволь насладившись произведенным эффектом, мелодично рассмеялась и, похлопав Сейрана по руке, величественно удалилась вниз по улице.
Он молча смотрел ей вслед, стиснув зубы, не в силах вымолвить ни слова. Шурей, чувствуя непонятное, но буквально съедающее ее изнутри желание привлечь внимание друга, насмешливо бросила:
- Потерял дар речи от ее красоты?
Одна серебряная бровь недоуменно поползла вверх. Шурей сжалась, но сомнительная цель все же была достигнута – она вновь завладела его безраздельным вниманием. Глаза Сейрана, посеревшие было от негодования, теперь начали вновь обретать свой обычный серо-зеленый цвет.
- С чего бы это мне его терять? – запротестовал он.
- Но ведь ты признаешь, что Кочо нээ-сан невероятно красива? – хмуро спросила девушка.
Юноша – теперь действительно потеряв дар речи - уставился на нее. По-видимому, мыслительные процессы подруги были недоступны его уму.
- Кажется, меня только что назвали легкомысленным юнцом?
- Ничего подобного.
- Во всяком случае, я обижусь, - задумчиво решил Сейран, проведя ладонью по усталым глазам.
Шурей рассмеялась и безмолвно взяла его за руку, переплетя пальцы, пытаясь запечатлеть в памяти точный оттенок серебристых волос и каждую черту красивого, залитого лунным сиянием и красноватым светом фонарей лица.
Джуусан, задумчиво вцепившись в предплечье весьма удачно подвернувшегося под руку брата, озадаченно вздохнула. Шуе, едва не поперхнувшись, проглотил очередной кусочек безумно вкусного данго, осторожно покосился на сестру, но так и не попытался освободиться от крепкой хватки тонких пальцев. Нога генерала еще болела, напоминая о необходимости быть серьезным и учтивым и, по возможности, не напоминать сестре о своей ошибке. Но опасения Шуе были напрасны: Джуусан, склонив голову набок, внимательнейшим образом изучала взглядом стоявших перед ними друзей.
Шурей и Сейран, взявшись за руки и, похоже, совершенно забыв про друзей, тихо разговаривали. Их склоненные друг к другу головы создавали поразительный, чудесный контраст серебристого и иссиня-черного.
Сейран улыбался. В светлых глазах светилась неподдельная доброта, на губах играла мягкая, понимающая улыбка - вполне теплая улыбка для бывшего принца.
Джуусан-химе совсем запуталась в своих чувствах к нему. Жгучая неприязнь, сравнимая с ненавистью, которую она испытывала к принцу Сейену, приглушилась любопытством и желанием узнать загадочного молодого человека поближе. Присутствие рядом Шурей и Рьюки невероятно преображало его. Он был похож на монету – с новой стороной приходило новое обличье.
Иногда у него было лицо человека, терзаемого болью. Иногда он был слишком властен, самоуверен, холоден и жесток. Но теперь она понимала, что Сейран может быть иным. Что есть другая сторона, которую он редко показывал посторонним. Сторона, которая может ей понравиться. Бывший принц был интригующей головоломкой.
А Джуусан терпеть не могла неразгаданных загадок.
@темы: Заказы, Saiunkoku Monogatari, Пока не расцвела сакура, Творчество, Фанфики
-
-
12.04.2011 в 13:47Как всегда,живо и красиво написано.все прочитала, осталась очередь ЭнсеяПри этом Сейран/Шурей, Рьюки/Джуусан-химе - совсем не мои любимые пейринги, но чтению это не мешает XD-
-
12.04.2011 в 14:43и спасибо за замечательный отзыв