...сумеречный котенок...
В этой части появится Энсей. Потому что кому-то нужно будет внести в эту бочку ангста ложку юмора 
А также тут будет пьяный Сейран и рейтинг XDXD
Давно рейтинговых сцен не было, а как бы PG-13 обязывает…
Вот нэко и исполнила две свои главные задумы – черный Сейран и пьяный Сейран Можно потиху заканчивать фанф XDXD Но – это пока еще середина, и главная кульминация начнется только со следующей части 
Название: Пока не расцвела сакура
Автор: katya_neko ([email protected])
Фэндом: Saiunkoku Monogatari
Бета: нет
Пейринг/Персонажи: Сейран, Шурей, Шока, Рьюки, Джуусан-химе, Шуе, Койю, Рьюшин, Рейшин, Юри-химе, триплет Ранов, Сейран/Шурей, легкое Рьюки/Шурей, легкое Рьюки/Джуусан-химе, Рейшин/Юри-химе, Шока/Шокун
Жанр: романс, приключения
Рейтинг: PG-13
Состояние: в процессе
Описание: написан по заявке, которая разбудила во мне шиппера-маньяка XD
Посвящение: Okini-chan как заявителю и товарищу-шипперу XD
Предупреждение: выставлять где угодно, но только с этой шапкой. Помните о нежной душе автора и копирайтах XD
Пока не расцвела сакура
Часть 10. ЭнсейЧасть 10. Энсей
Неделя праздников прошла, и жизнь вернулась в свою обычную колею. Однако шел день за днем, а Шурей все чаще проводила ночи с широко открытыми глазами, ощущая рядом с собой пугающую пустоту. Она никогда не думала, что ее кровать будет казаться ей чересчур широкой, чересчур огромной. Она могла переворачиваться с боку на бок сколько душе угодно, всласть потягиваться и даже лечь поперек матраса. В конце концов, она спала в собственной постели.
Одна.
Секунды сливались в минуты, минуты – в часы, а часы походили на бесконечность.
Определенно, ее кровать была слишком большой для одного человека. Теперь, когда она узнала, каково это – спать вдвоем, делить драгоценное тепло и просыпаться в надежных объятиях сильных рук, - это лишнее пустое пространство наполняло ее одиночеством. Она пыталась призвать на помощь воображение, но пустые фантазии не приносили тепла. С таким же успехом она могла попробовать внушить себе, что ее вообще здесь нет.
Шурей с неприятным удивлением осознала, насколько холодными были ее простыни - они были невыносимо холодными. Наверное, они всегда были такими, просто девушка не замечала этого, считая такой холод естественным.
Шурей поежилась и закрыла глаза.
За два дня зимней бури – странно счастливых, не смотря ни на что, дня - Шурей настолько привыкла к теплой, тихо спящей рядом фигуре Сейрана, что теперь, когда камин был починен, и все вернулось на круги своя, ей было не по себе.
Это было нормально, но почему все ощущалось, как что-то неправильное?
«Я не могу снова привыкнуть к этому одиночеству», - наконец призналась самой себе Шурей, прикрыв усталые глаза рукой. Мысли и недостаток сна сводили ее с ума, девушка чувствовала себя почти больной. Она волновалась за Сейрана, вспоминая мучившие его кошмары. Каждый раз, когда она вспоминала наполненные ужасом светлые глаза, ей хотелось тут же сорваться с места и бросится в его комнату.
Он спасал ее от ужаса гроз, она прогоняла тревожащие его сновидения. Это был их мир, необычайно хрупкий и в то же время построенный на таком незыблемом доверии, что казался прочнее самых крепких уз.
Шурей уставилась в потолок. Она должна была знать, что с ним все в порядке, иначе скоро сойдет с ума. Но он наверняка спокойно спал, пока она беспокойно ворочалась и придумывала какую-то ерунду.
Ее комната теперь казалась ей пустой и безжизненной.
И, чтобы отогнать таившихся по темным углам призраков тоски и грусти, она снова и снова перебирала золотистые осколки памяти о тех нескольких днях, которые принадлежали только им.
На следующее утро Шурей, проспав, опоздала к завтраку, но ничего страшного не произошло: и Сейран, и отец засветло ушли во дворец.
Небо было безоблачно и сияло синевой. Зимнее солнце целовало покатую льдистость крыш и снежную пушистость дорог. Это был великолепный январский день, дул прохладный, но приятный и легкий ветерок.
У нее просто не было ни аппетита, ни желания стоять у печи: противоречивые эмоции раздирали ее, не оставляя места более простым ощущениям.
Бесцельно побродив по родному особняку, в каждом закоулке которого таились призраки драгоценных воспоминаний, Шурей еще сильнее растравила себе душу, и, наконец, затопив печь, принялась готовить обед.
***
Во второй половине дня погода ухудшилась, сделалось холоднее, ветер стал злее: он свистел и рвался сквозь голые ветки деревьев их сада, но снег все же не шел.
Откликнувшись на громкий, требовательный стук, Сейран склонился в поклоне и протянул руку к двери. Но вся его изысканная галантность мигом улетучилась, как только он узрел гостя.
У двери их дома стоял Энсей, который, по расчетам Сейрана, должен был мирно и - что было бы, по его мнению, совсем чудесно - перманентно пребывать в провинции Са.
Сейран дьявольским усилием воли подавил в себе желание захлопнуть дверь перед носом так называемого друга и притвориться, что отчаянный стук в дверь был всего лишь игрой ветра и снега. Его остановила улыбка, которая казалась прочно приклеенной к лицу Энсея. Очевидно, тот был уверен, что возьмет верх.
Ха! Вызов был брошен и принят.
И поэтому он не пошевелился. Тоном необычайно спокойным и тихим, хотя Энсей, который едва ли не лучше всех знал Сейрана, назвал бы его жутко зловещим, юноша учтиво осведомился:
- Зачем пожаловал?
Затаив добродушную усмешку, Энсей фамильярно шлепнул ладонь на плечо друга. Поморщившись, Сейран дернул предплечьем, пытаясь сбросить оскорбительную конечность. В темно-зеленых глазах Энсея что-то блеснуло, но улыбка не исчезла, и руку он не убрал.
Быстро нарезая на мелкие кусочки свежий лук, Шурей, тем временем, приготовилась терпеливо ответить на очередной вопрос отца о своем самочувствии, но, не услышав ни слова, оглянулась. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как Энсей поспешно протискивается в дверь мимо застывшего на пороге Сейрана.
Когда суматоха немного улеглась, а недоверчивые и радостные возгласы утихли, на внезапного гостя посыпался град вопросов. Оказалось, что Энсей покинул провинцию Са и обязанности губернатора для того, чтобы обсудить некоторые вопросы с императором. И, разумеется, он не мог упустить чудесную возможность навестить старых друзей.
Усадив хмурого, как осенняя туча, Сейрана и оживленного Энсея за стол рядом с отцом, Шурей бодро продолжила готовить ужин. Но, несмотря на то, что стряпня была в самом разгаре, спину девушки сводило от холода. По всей видимости, раскаленный очаг был чересчур далеко от стола: то, что кипело на плите, не могло растопить ледяное напряжение, которое излучала напряженная фигура светловолосого юноши. Всякий шаг навстречу со стороны Энсея подавлялся таким количеством колючего сарказма и неприкрытого раздражения, что казалось чудом, как тому удавалось отшучиваться, подтрунивать над другом и оставаться при этом целым и невредимым.
Шурей попыталась сопротивляться расцветающей на губах улыбке, но безуспешно.
За всей этой безжалостной колючестью и напускным легкомыслием, несомненно, скрывалось взаимное уважение и проверенная временем и множеством испытаний дружба. Шурей понимала, что Энсей, в каком-то смысле, лучше нее знал Сейрана, но эта мысль не вызывала больше зависти – у молодых людей было общее прошлое, и если это прошлое приносило Сейрану столько боли даже во сне, то пусть оно дальше покоится в самых дальних глубинах их памяти. Ей, Шурей, хватит и настоящего.
- Но я здесь не только для того, чтобы повидать вас, - приветливо пояснил Энсей, когда они, наконец, уселись за стол. – И хотя я не могу назвать ни одной причины, за которую меня следовало бы прожечь негодующим взглядом…
Энсей выразительно посмотрел на юношу слева, но тот даже не подумал опустить глаза. К несчастью, его недовольству не суждено было смягчиться к тому времени, когда он насытился, на что втайне надеялась Шурей.
- Я немного побуду вашим гостем…
- Нахлебником,- пробормотал под нос Сейран, заработав укоризненный взгляд Шоки.
- Гостем, - не моргнув и глазом, повторил Энсей. - Будь я нахлебником, поверьте, я бы поленился доставить вам это.
И он шутливо помахал в воздухе письмом.
Удивление в глазах Сейрана, казалось, на какое-то мгновение, словно отражая ее собственное счастье, сменилось радостью, но Шурей не была в этом уверена. Однако каковы бы ни были эти первые эмоции, они почти мгновенно уступили место более угрюмой - более привычной для него в присутствие Энсея - маске.
***
Шторы были полностью раскрыты, позволяя неестественно желтому лунному свету проникать в комнату, одно окно было приоткрыто, морозный воздух медленно, но верно просачивался внутрь, перебивая тепло, исходящее из камина.
Время от времени по комнате проносился ледяной ветер – смертельный вздох зимней ночи, и короткие пряди его распущенных волос скользили по щекам и лбу. Свеча трепетала, жалобно моргала, но упрямо горела, освещая комнату, бросая на пол и стены длинные, неестественно изогнутые тени.
Вокруг него царила тишина, прерываемая лишь парой звуков: его дыханием, шорохом штор, потрескиванием дров в камине. И неприятным, но странно успокаивающим звуком переливающегося из бутылки в маленькое блюдце саке. Плошка наполнилась, и он отодвинул полупустой сосуд подальше, крепко сжав маленький кусок фарфора тремя пальцами правой руки.
Он прекрасно знал, что в данный момент выглядит отнюдь не образцово, не правильно и, тем более, не благородно. Вся его тоска и усталость ощутимо висели в воздухе. Да, он был противен даже сам себе.
В таком состоянии его и нашел их внезапный гость.
- Энсей, - в голосе Сейрана на этот раз не ощущалось ни ненависти, ни злости.
Названный мужчина вздохнул, в сумраке отыскал свободный стул, медленно опустился на него и задумчиво уставился на друга.
Глаза Сейрана, несмотря на присущий им обычно светлый оттенок, казались темными и бездонными. На его лице застыло то же непроницаемое выражение, что и во время разговора за ужином.
Юноша снова заговорил, словно продолжая начатую ранее, но не озвученную до этого момента мысль:
- Пальцев на обеих руках не хватит, чтобы пересчитать все случаи, когда меня могли убить, но мне всегда удавалось отделаться всего лишь несколькими ранениями, несмотря на немыслимое количество оружия, которым меня пытались уничтожить. До сих пор я выживал, прилагая при этом минимум усилий. Итак, скажи честно, это мое счастье, мое несчастье или удивительное совпадение?
Сейран чувствовал себя загнанным зверем, а прибытие Энсея лишь разбередило старые раны. Никогда в жизни ему не было так плохо. Воспоминания о прошлом наполняли его мучительной тоской, а сознание собственной беспомощности терзало день и ночь. Ежедневные походы во дворец превратились в пытку, а ночные кошмары не переставали истязать его и без того усталое сознание. Он решил напиться до умопомрачения, чтобы отвлечься от своих мыслей, но и этого, похоже, оказалось недостаточно.
Он как никогда нуждался в поддержке и ободрении. В улыбке Шурей. Но Сейран с каждым днем все отчетливее понимал, что рано или поздно ему придется забыть про этот, едва ли не единственный источник его счастья, и от этого на душе становилось еще тяжелее.
Энсей, как всегда, понял его без слов. Поразительное качество, которое, тем не менее, не уставало его раздражать.
- Знаешь, ты совершенно не боишься смерти. И, смею заметить, это ненормально. Но в следующую секунду рядом с тобой появляется Шурей, и ты превращаешься в редкостного труса. Ты впадаешь в крайности. Хочешь, я объясню тебе, почему так происходит? Все потому, что легко быть храбрым и плевать в лицо смерти, когда нечего, некого защищать.
Сейран тут же рассвирепел, но, помня о том, что нуждается в совете, благоразумно сдержался. А Энсей, тем временем, не унимался:
- Когда ты собираешься забыть, наконец, о прошлом и начать все заново? - спросил он. – Тебе совершенно ни к чему продолжать так жить. Может, пора обзавестись семьей?
- Семьей? - угрюмо усмехнулся Сейран, - Да участи моей супруги не пожелаешь даже злейшему врагу.
Энсей вопреки себе расхохотался, пытаясь вытеснить из сознания картину: Мэйшо в свадебном кимоно. Сейран, каким-то образом догадавшись о ходе его мыслей, кинул на друга свирепый взгляд.
- Убирайся, таракан, — прошипел он.
- Ну уж нет! Останусь, пока не женишься. Чем скорее ты это сделаешь, тем скорее избавишься от меня. Итак, когда свадьба?
Сейран заскрежетал зубами, но не произнес ни слова. Недобрые мысли лучше держать при себе. Немногие обстоятельства и немногие люди могли расстроить ту выдержку, то железное самообладание, которое Сейран вырабатывал годами, самообладание, столь необходимое в его профессии, но сегодня он с трудом сдерживался, в который раз столкнувшись с ослиным упрямством и невыносимой настырностью Энсея.
Сейран отвел взгляд и перевел дыхание. Когда он снова подняла голову, его лицо уже ничего не выражало, а голос был сухим и деловитым:
- Но я подумываю испытать ее.
- Кого? Жену? – все еще задыхаясь от смеха, выдохнул Энсей.
- Судьбу, - Сейран залпом допил саке и с грохотом поставил плошку на стол.
Боже, на этот раз его обычная хандра зашла слишком далеко!
Энсей встревожено покачал головой. Он знал, что в глубине души Сейран ищет смерти. Знал еще с той самой первой минуты, когда он встретил бездушного, совершенно отчаявшегося Маленького Урагана в Банде Убийц. Ничто за эти годы не смогло поколебать в бывшем принце твердого убеждения, что его жизнь больше не стоит и медной монетки.
Энсей уже не раз видел друга в таком состоянии. Но, к счастью, в отличие от него, Энсей был оптимистом, способным вытянуть молодого человека из пропасти отчаяния.
- Знаешь, какая между нами разница?
- Я неотразим и образован? – саркастически вопросил Сейран.
- Если ты хотел таким образом сообщить, что я неумен и скучен, то тебе это не удалось. Так вот: в отличие от тебя, я не стал бы отрицать, что встретил женщину, с которой не возражал бы провести остаток своих дней.
- Тебе не обязательно мучиться тут со мной. Отправляйся на поиски дражайшей половины хоть сию секунду.
- И оставить тебя тонуть в собственном самоуничижении?
- Я ни в чем не тону.
- Да? Еще немного, и ты потонешь в саке.
Сейран уставился в потолок.
«Не стал бы отрицать, что встретил женщину, с которой не возражал бы провести остаток своих дней?» Энсей всегда знал, на какую рану посыпать щедрую щепоть соли.
Сейран не мог четко сказать, когда именно клятва, данная им подле смертного одра ее умирающей матери, переросла во влечение, желание, нет, необходимость оградить свою госпожу от всех и вся. Шурей была обещанием, но его стремление защитить ее было уже чем-то большим.
Конечно, он догадывался, что все это было частью любви. Его сердце знало это, но сознание, отгораживаясь всевозможными причинами и здравым смыслом, отрицало это.
И вот, наконец, пришло время, когда со всех его убеждений медленно, болезненно начали сдирать ту занавесь, которая служила оправданием, которая была «обещанием». Остались только жалкие в своей неприкрытой наготе искренние чувства: страх, тревога, капля надежды - и неожиданно глубокая до безумия любовь.
Но какая от всего этого разница, если она не чувствует к нему того же?
Что бы он не испытывал к ней, он никогда не сможет протянуть руку и – сквозь стену предубеждений, чужого несчастья - эгоистично забрать себе то, что так отчаянно желал. Еще совсем немного – и Шурей придется выйти замуж. Эта мысль уже давно приходила ему в голову. Наступит день, когда она покинет его с улыбкой на лице. А потом наступит новый день. И еще один. Он привыкнет к одиночеству. Ему придется привыкнуть.
Сейран плотно сжал губы и стиснул зубы, чтобы не застонать от тоски, отчаяния и беспомощности. Потом нечеловеческим усилием воли загнал боль в самую глубину души за железный панцирь, где давно прятал все свои эмоции.
- И как же ты собираешься испытать эту самую судьбу? – пользуясь предоставленной паузой, взволнованно спросил Энсей. Он знал: пока друг в неадекватном состоянии, из него еще можно что-нибудь вытянуть. По правде говоря, это и была его первоначальная цель, с мыслью о которой он начал этот безумный алкогольный марафон.
Но прежде чем Сейран успел ответить, в дверях без стука появилась Шурей. Энсей разочарованно моргнул. Придется ждать, а он все же тревожился, что Сейран в своем нынешнем состоянии может решиться на что-то опрометчивое.
Девушка, поморщившись от резкого запаха спиртного, с отчаянием посмотрела на друга. В руке Сейран сжимал плошку с саке, вероятно, далеко не первую: недаром его глаза заметно покраснели: то ли от недостатка сна, то ли от выпитого.
- А, госпожа.
Он молча поднял на нее бесстрастный взгляд и лениво улыбнулся. Ни малейшего любопытства, ни расспросов, почему она вдруг оказалась здесь. Казалось, юноша ждал ее, несмотря на довольно поздний час. Слабый свет единственной зажженной свечи творил чудеса с его тонкими чертами лица, оттеняя их красоту самым невероятным образом.
Шурей укоризненно покачала головой, решив, что он все-таки пьян. Энсей, отвернувшись, постарался скрыть улыбку.
- Сейран, ты опять пил саке? – в отчаянии вздохнула девушка.
Тот поморщился, услышав смятение и разочарование в родном голосе.
Да, именно, несмотря на все обожание, всю любовь и все восхищение, он не был идеальным. Его эмоции постепенно просачивались наружу, кирпичик за кирпичиком разрушая каменную стену его самообладания, его здравомыслия.
Он не был идеален, и он понимал это. И все же был уязвлен ее тоном гораздо больше, чем ожидал.
- Насколько я понимаю, он намеревался напиться до бесчувствия, но дело в том, что спиртное на него практически не действует. Вероятно, эмоции, терзающие нашего малыша, весьма сильны.
Столь бесцеремонное заявление Энсея было вознаграждено уничтожающим взглядом. Оскорбленный полученным прозвищем, Сейран надменно процедил:
- С каких это пор ты понимаешь, что я чувствую?
- С тех пор, как я решил взять тебя под свое крыло, - жизнерадостно объяснил Энсей.
- Держи свое крыло при себе. Мне оно ни к чему.
Но Ро Энсей, черт его побери, как всегда, оказался прав. Саке, неприятным огнем скользнув в желудок, не принесло с собой ничего, кроме легкого головокружения. Его разум был по-прежнему ясным, мышление острым. Вопросы оставались бесполезными и бесконечными, а ответов на них так и не появилось.
Энсей лишь пожал плечами, не обращая внимания на резкий тон друга, и шутливо протянул:
- Ни одна из его подружек не смогла вынести этот отвратительный нрав.
Шурей натянуто улыбнулась.
- Подружек? И много их было, если не секрет?
- Толпы, - убежденно заявил Энсей, - Сотни. Может, тысячи.
Сейран фыркнул, не поднимая головы от зажатой в руке плошки.
- Не смейся, - яростно прошептал Энсей, - я же пытаюсь заставить ее ревновать.
И подмигнул ошарашенной девушке. Шурей поперхнулась, закашлялась и шлепнула чересчур развеселившегося мужчину по руке. Поскольку никто не попытался поддержать разговор, последовало неловкое молчание.
Шурей перевела дыхание и вовремя успела перехватить ладонь Сейрана, вновь потянувшуюся за бутылкой саке.
- Все, хватит, - твердо сказала девушка.
В обращенном к ней взгляде немедленно вспыхнул и застыл серебряный лед. Девушка вздрогнула, закусила губу, но собственных глаз не отвела. Юноша вздохнул, и Шурей на мгновение испытала своего рода чувство радости из-за того, что не уступила.
Ледяная комната опять погрузилась в тишину.
Светская беседа не получалась.
Энсей пожал плечами, беспрекословно поставил свою плошку на стол, и его улыбка потускнела, когда он решительно поднялся.
- Ну, я вас оставлю и пойду, пожалуй, обратно спать. Химе-сан, тебе нужна моя помощь? - Энсей выразительно кивнул в сторону Сейрана.
- Спасибо, но я справлюсь, - немного растерянно поблагодарила она.
Энсей неторопливо направился к выходу и, чуть помедлив у двери, быстро взглянул на юношу. Тот по-прежнему оставался внешне спокойным, хотя, возможно, с таким же успехом мог скрывать за невозмутимой маской бешенство или горькое разочарование.
Энсей подождал еще несколько секунд, но Шурей все же не остановила его. Что ж, вполне вероятно, что его волнение беспочвенно. Он, не оглядываясь, вышел из комнаты, не прибавив больше ни слова.
Однако пока он не скрылся из вида, Энсея провожали сузившиеся серебристо-зеленые глаза.
***
За тихим стуком закрывшейся двери последовала пронизывающая тишина. Лицо Сейрана снова было непроницаемо, он молчал.
Шурей хмуро посмотрела на полупустую бутылку с саке. Как ни странно бы это звучало, ей не нравилось вовсе не то, что он пил, а то, из-за чего он это делал. Она видела его в таком состоянии всего лишь раза три за всю жизнь, и не сказала бы, что обстоятельства были очень радостными.
Сейран совершенно измучен, несчастен, тоскует. Все существо его разрывалось от невыносимой боли, и она чувствовала это.
У нее сжималось сердце. Его тихое страдание было куда хуже, чем крик или озлобленность. Ей ужасно хотелось обнять его, предложить другу улыбку. Но ее останавливало и угнетало то, что в поисках утешения Сейран предпочитал обращаться к алкоголю и пьяному забытью, а не к ней. Она была совершенно беспомощна, и эта мысль вызывала в ней лишь смятение и отчаяние.
Наконец, Сейран, словно на что-то решившись, порывисто поднялся, но покачнулся и вынужден был опереться рукой о стол, пока не перестала кружиться голова. Потом, даже не удостоив озадаченную девушку взглядом, направился к выходу.
Но, судя по сокрушенному на пол табурету и последовавшему грохоту, головокружение все еще давало о себе знать. Во всяком случае, держался на ногах он не совсем твердо и потому, дошагав до двери и открыв ее, прислонился к косяку. Шурей ринулась к другу, опасаясь, что он переполошит своим способом передвижения весь дом.
- Куда ты идешь? - поспешно прошептала она. – Это же твоя комната.
И протянула руку к дверной ручке.
Сейран уставился на нее, в его глазах внезапно вспыхнул непонятный ей, молчаливый интерес. Шурей покраснела, разжала пальцы и отступила на шаг назад, к камину.
Сейран, наоборот, резко шагнул к ней и захлопнул дверь, которую потрясенная девушка не успела закрыть. Неожиданно очутился совсем рядом. Навис над ней. Близко, слишком близко. Не позволяя ей отступить. Положив ей руки на плечи. Пригвоздив к месту. Она поспешно попятилась, ощущая, как колотится сердце.
Сейран, как ни в чем не бывало, последовал за ней и взял за руку, чтобы не вздумала снова ускользнуть.
Так вышло, что сегодня все запасы его терпения были истрачены на разговор с Энсеем.
- Сейран, - лихорадочно пробормотала она, теряясь в мыслях, - что ты делаешь? Честное слово, я вовсе не хотела приказывать тебе, просто ты неважно выглядишь, и я…
Ее взволнованную тираду перебил веселый смешок. Сильные руки обвились вокруг талии. Шурей охнула, чувствуя, как невыносимо горят щеки.
- Я знаю, госпожа.
Он коснулся губами теплой кожи у нее на виске. Шурей слегка отвернулась, лишившись присутствия духа из-за его неожиданно ласкового жеста.
- Сейран?
Он нагнул голову и поцеловал ее в шею со всей нежностью, на которую только был способен. Шурей задрожала, но не отпрянула от него. Она совсем перестала понимать его, а главное, себя. Что с ней происходит такое, от чего все ее чувства обострились? От чего она не спит по ночам, постоянно пребывает в замешательстве и тревоге? От чего ее надежды ярко вспыхивают, а потом внезапно рушатся? Она была напугана.
И прежде, чем она лишилась разума от тех нежных поцелуев, которыми Сейран покрывал ее шею, она выпалила:
- Перестань, Сейран! Отпусти меня!
От смятения, испытываемого ею, голос Шурей прозвучал чересчур резко.
Сейран, вздрогнув, поднял голову. Шурей рывком высвободила свои руки из его пальцев и заставила юношу разжать объятия, удивляясь про себя, что ей это так легко удалось. Несколько мгновений он был пугающе неподвижен, однако потом снова шагнул к ней.
Девушка поспешно забежала за стол, но это не помогло, потому что Сейран не поленился обойти кругом. Чтобы отвлечь его, она быстро сообщила:
- Сейран, подожди. Я… Мне нужно поговорить с тобой кое о чем.
Казалось, он ее не слышал. Шурей метнулась в сторону. Вернее, попыталась метнуться. Сейран опять схватил ее за плечи - и она затрепетала в его руках.
- О чем же? – промурлыкал юноша, опустив голову и коснувшись ее лба своим.
О чем что? Ах, о чем? О чем? Его голос, руки, слова и действия оказывали на нее такое воздействие, что она даже забыла, о чем собиралась поговорить с ним, и сейчас это было, по меньшей мере, некстати.
- Сейран…
Он заставил ее замолчать поцелуем. Успех был немедленный. И пробудил в девушке немало воспоминаний. Цепляясь за остатки разумных мыслей, Шурей уперлась руками в его плечи, пытаясь отстраниться. Но стальные руки все сильнее сжимали ее талию, пока девушка не замерла. Прикосновение его губ было мягким, едва ощутимым, но она задрожала, почувствовав, как по спине у нее поползли мурашки.
- Вам холодно? – прошептал Сейран.
Девушка покачала головой.
Он чуть отодвинулся и сжал ее лицо в ладонях.
- Ты пьян, - жалобно прошептала Шурей с такой трогательной откровенностью, что Сейран расплылся в улыбке.
- Да, - не моргнув глазом, подтвердил он. Он словно схватился за любезно предоставленную ему удобную причину, и это ей совсем не понравилось. На самом деле, он вовсе не выглядел пьяным. Блеск в его глазах остался таким же острым, взгляд – таким же осмысленным. Но кто, скажите на милость, останется трезвым, опустошив полбутылки крепчайшего спиртного?
Она отвела глаза, уклоняясь от его пронзительного взгляда, и он решительно взял ее за подбородок. От подбородка его пальцы скользнули по щеке, потом запутались в ее распущенных волосах. Шурей сдержала дыхание, ожидая, что Сейран снова поцелует ее, но он лишь пристально смотрел ей в глаза.
- Скажите, госпожа, меня так трудно полюбить?
Она воззрилась на него, едва веря собственным ушам. Почему он задает такой вопрос?
- Что?
- Невозможно?
Она еле заметно покачала головой. Но, казалось бы, он разговаривает сам с собой, не обращая на ее протест никакого внимания. Ее сердце дрогнуло, потом забилось еще быстрее. Шурей хотелось сказать ему, что полюбить его, на самом деле, было так легко, что от этого становилось страшно. Ей хотелось рассказать ему, как счастлива она оттого, что они вместе, и что он рядом с ней. И какую странную, мучительную тягу испытывает она к нему. Однако Шурей быстро подавила возникшее желание открыть ему свое сердце. Он был пьян.
- Можно мне вас поцеловать? – прошептал он ей на ухо, и она снова задрожала, в волнении сжав ладони. Она пожалела, что сама не пьяна. Она пожалела, что не может дать волю своим сдерживаемым чувствам и получить радость от того, что они вместе. Она пожалела, что на этот раз он решил спросить разрешения. Все, что она испытывала, было бесконечным сожалением. Она устала сдерживать свои чувства, сохраняя в их отношениях дистанцию, которая была ей нужна для самозащиты. Она больше не могла позволить себе расслабиться в его присутствии, весело смеяться и утешать его. И от этого ей было куда хуже, чем от вины, которая, без сомнения, придет позже.
И, выбросив все мысли из головы, она качнулась к нему, обняв его шею руками, и это было все, что ему требовалось. В мгновение ока он прижал ее к себе изо всех сил и впился губами в ее губы. Казалось, Сейран обрушился на нее, словно цунами, и это яростное прикосновение сначала испугало девушку, но потом страх растворился в других, сладко-горьких ощущениях. Поднявшись на цыпочки, она прижалась к его теплому телу, ощущая каждую стальную мышцу, и ответила на его поцелуй со всей силой собственного желания. Сейран, не отрываясь от ее губ, тихо вздохнул, когда ее пальцы погрузились в его волосы, и ласкающим движением провел рукой по ее телу. Это пьянящее чувство вскружило девушке голову, и она выгнулась ему навстречу, вздрогнув, когда ее грудь коснулась его груди. Поцелуи Сейрана стали нежными, легкими. Он очертил губами линию ее подбородка, и она покорно склонила голову набок. Юноша добрался до ее уха, потом снова поцеловал ее в губы.
И тут все закончилось. Юноша с трудом оторвался от ее губ, поцеловал высокий лоб и закрытые глаза, а потом прислонился подбородком к ее темной макушке и замер. Никто не нарушал молчание.
Шурей шевельнулась, и объятия Сейрана мгновенно сжались.
- Нет, - упрямо заявил он, и Шурей с удивлением почувствовала, как от этого - до боли знакомого - упрямства расцветает на ее лице улыбка.
Она не нашлась, что ответить, и вместо этого поискала взглядом кровать, надеясь, что от этого разговора его отвлекут приготовления ко сну. Однако постель уже была расстелена.
- Сейран, я хочу спать, - эти слова прозвучали настолько по-детски, что через секунду улыбались уже оба. Он кивнул. Его серо-зеленые глаза встретили ее взгляд, и девушка со все возрастающей радостью почувствовала, как возвращается к ним то самое молчаливое понимание, то самое глубокое знание друг друга, которого ей так не хватало.
- Слушаюсь, госпожа, - шутливо прошептал он, наклонился и подхватил ее на руки. Ее руки тут же обвились вокруг его шеи.
Приблизившись к кровати, он уложил ее под одеяло и на этот раз, не дожидаясь ее уговоров, лег рядом. Следовало бы проверить, хватит ли на ночь дров в камине, но у Сейрана, похоже, ни на что не хватало энергии. Он по обыкновению свернулся калачиком, закрыл глаза - и почти мгновенно заснул. Шурей еще некоторое время бодрствовала, медленно приходя в себя, устраиваясь поудобнее в его объятиях. Ей было так уютно рядом с ним! Его близость тревожила ее лишь тогда, когда она начинала видеть в нем не только друга, а это, к ее полному смятению, случалось все чаще.
Наконец, опустив голову на его руку, она провела ладонью по мягким серебряным волосам, беспомощно, нежно улыбнувшись:
- Я не могу без тебя жить. Не знаю, как это еще сказать.
Сейран вздохнул чуть глубже, но продолжил спать, не подозревая о ее переживаниях. Да и ее глаза сами собой закрывались. Длинный день с его непредсказуемыми поворотами событий утомил ее, настолько, что она уже не могла осмыслить все подробности произошедшего. В конце концов, Шурей также погрузилась в сон, тесно прижавшись к Сейрану, и этой ночью ни одного из них не посетили мучительные сновидения.
А также тут будет пьяный Сейран и рейтинг XDXD
Давно рейтинговых сцен не было, а как бы PG-13 обязывает…
Вот нэко и исполнила две свои главные задумы – черный Сейран и пьяный Сейран
Можно потиху заканчивать фанф XDXD Но – это пока еще середина, и главная кульминация начнется только со следующей части Название: Пока не расцвела сакура
Автор: katya_neko ([email protected])
Фэндом: Saiunkoku Monogatari
Бета: нет
Пейринг/Персонажи: Сейран, Шурей, Шока, Рьюки, Джуусан-химе, Шуе, Койю, Рьюшин, Рейшин, Юри-химе, триплет Ранов, Сейран/Шурей, легкое Рьюки/Шурей, легкое Рьюки/Джуусан-химе, Рейшин/Юри-химе, Шока/Шокун
Жанр: романс, приключения
Рейтинг: PG-13
Состояние: в процессе
Описание: написан по заявке, которая разбудила во мне шиппера-маньяка XD
Посвящение: Okini-chan как заявителю и товарищу-шипперу XD
Предупреждение: выставлять где угодно, но только с этой шапкой. Помните о нежной душе автора и копирайтах XD
Пока не расцвела сакура
Часть 10. ЭнсейЧасть 10. Энсей
Неделя праздников прошла, и жизнь вернулась в свою обычную колею. Однако шел день за днем, а Шурей все чаще проводила ночи с широко открытыми глазами, ощущая рядом с собой пугающую пустоту. Она никогда не думала, что ее кровать будет казаться ей чересчур широкой, чересчур огромной. Она могла переворачиваться с боку на бок сколько душе угодно, всласть потягиваться и даже лечь поперек матраса. В конце концов, она спала в собственной постели.
Одна.
Секунды сливались в минуты, минуты – в часы, а часы походили на бесконечность.
Определенно, ее кровать была слишком большой для одного человека. Теперь, когда она узнала, каково это – спать вдвоем, делить драгоценное тепло и просыпаться в надежных объятиях сильных рук, - это лишнее пустое пространство наполняло ее одиночеством. Она пыталась призвать на помощь воображение, но пустые фантазии не приносили тепла. С таким же успехом она могла попробовать внушить себе, что ее вообще здесь нет.
Шурей с неприятным удивлением осознала, насколько холодными были ее простыни - они были невыносимо холодными. Наверное, они всегда были такими, просто девушка не замечала этого, считая такой холод естественным.
Шурей поежилась и закрыла глаза.
За два дня зимней бури – странно счастливых, не смотря ни на что, дня - Шурей настолько привыкла к теплой, тихо спящей рядом фигуре Сейрана, что теперь, когда камин был починен, и все вернулось на круги своя, ей было не по себе.
Это было нормально, но почему все ощущалось, как что-то неправильное?
«Я не могу снова привыкнуть к этому одиночеству», - наконец призналась самой себе Шурей, прикрыв усталые глаза рукой. Мысли и недостаток сна сводили ее с ума, девушка чувствовала себя почти больной. Она волновалась за Сейрана, вспоминая мучившие его кошмары. Каждый раз, когда она вспоминала наполненные ужасом светлые глаза, ей хотелось тут же сорваться с места и бросится в его комнату.
Он спасал ее от ужаса гроз, она прогоняла тревожащие его сновидения. Это был их мир, необычайно хрупкий и в то же время построенный на таком незыблемом доверии, что казался прочнее самых крепких уз.
Шурей уставилась в потолок. Она должна была знать, что с ним все в порядке, иначе скоро сойдет с ума. Но он наверняка спокойно спал, пока она беспокойно ворочалась и придумывала какую-то ерунду.
Ее комната теперь казалась ей пустой и безжизненной.
И, чтобы отогнать таившихся по темным углам призраков тоски и грусти, она снова и снова перебирала золотистые осколки памяти о тех нескольких днях, которые принадлежали только им.
На следующее утро Шурей, проспав, опоздала к завтраку, но ничего страшного не произошло: и Сейран, и отец засветло ушли во дворец.
Небо было безоблачно и сияло синевой. Зимнее солнце целовало покатую льдистость крыш и снежную пушистость дорог. Это был великолепный январский день, дул прохладный, но приятный и легкий ветерок.
У нее просто не было ни аппетита, ни желания стоять у печи: противоречивые эмоции раздирали ее, не оставляя места более простым ощущениям.
Бесцельно побродив по родному особняку, в каждом закоулке которого таились призраки драгоценных воспоминаний, Шурей еще сильнее растравила себе душу, и, наконец, затопив печь, принялась готовить обед.
***
Во второй половине дня погода ухудшилась, сделалось холоднее, ветер стал злее: он свистел и рвался сквозь голые ветки деревьев их сада, но снег все же не шел.
Откликнувшись на громкий, требовательный стук, Сейран склонился в поклоне и протянул руку к двери. Но вся его изысканная галантность мигом улетучилась, как только он узрел гостя.
У двери их дома стоял Энсей, который, по расчетам Сейрана, должен был мирно и - что было бы, по его мнению, совсем чудесно - перманентно пребывать в провинции Са.
Сейран дьявольским усилием воли подавил в себе желание захлопнуть дверь перед носом так называемого друга и притвориться, что отчаянный стук в дверь был всего лишь игрой ветра и снега. Его остановила улыбка, которая казалась прочно приклеенной к лицу Энсея. Очевидно, тот был уверен, что возьмет верх.
Ха! Вызов был брошен и принят.
И поэтому он не пошевелился. Тоном необычайно спокойным и тихим, хотя Энсей, который едва ли не лучше всех знал Сейрана, назвал бы его жутко зловещим, юноша учтиво осведомился:
- Зачем пожаловал?
Затаив добродушную усмешку, Энсей фамильярно шлепнул ладонь на плечо друга. Поморщившись, Сейран дернул предплечьем, пытаясь сбросить оскорбительную конечность. В темно-зеленых глазах Энсея что-то блеснуло, но улыбка не исчезла, и руку он не убрал.
Быстро нарезая на мелкие кусочки свежий лук, Шурей, тем временем, приготовилась терпеливо ответить на очередной вопрос отца о своем самочувствии, но, не услышав ни слова, оглянулась. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как Энсей поспешно протискивается в дверь мимо застывшего на пороге Сейрана.
Когда суматоха немного улеглась, а недоверчивые и радостные возгласы утихли, на внезапного гостя посыпался град вопросов. Оказалось, что Энсей покинул провинцию Са и обязанности губернатора для того, чтобы обсудить некоторые вопросы с императором. И, разумеется, он не мог упустить чудесную возможность навестить старых друзей.
Усадив хмурого, как осенняя туча, Сейрана и оживленного Энсея за стол рядом с отцом, Шурей бодро продолжила готовить ужин. Но, несмотря на то, что стряпня была в самом разгаре, спину девушки сводило от холода. По всей видимости, раскаленный очаг был чересчур далеко от стола: то, что кипело на плите, не могло растопить ледяное напряжение, которое излучала напряженная фигура светловолосого юноши. Всякий шаг навстречу со стороны Энсея подавлялся таким количеством колючего сарказма и неприкрытого раздражения, что казалось чудом, как тому удавалось отшучиваться, подтрунивать над другом и оставаться при этом целым и невредимым.
Шурей попыталась сопротивляться расцветающей на губах улыбке, но безуспешно.
За всей этой безжалостной колючестью и напускным легкомыслием, несомненно, скрывалось взаимное уважение и проверенная временем и множеством испытаний дружба. Шурей понимала, что Энсей, в каком-то смысле, лучше нее знал Сейрана, но эта мысль не вызывала больше зависти – у молодых людей было общее прошлое, и если это прошлое приносило Сейрану столько боли даже во сне, то пусть оно дальше покоится в самых дальних глубинах их памяти. Ей, Шурей, хватит и настоящего.
- Но я здесь не только для того, чтобы повидать вас, - приветливо пояснил Энсей, когда они, наконец, уселись за стол. – И хотя я не могу назвать ни одной причины, за которую меня следовало бы прожечь негодующим взглядом…
Энсей выразительно посмотрел на юношу слева, но тот даже не подумал опустить глаза. К несчастью, его недовольству не суждено было смягчиться к тому времени, когда он насытился, на что втайне надеялась Шурей.
- Я немного побуду вашим гостем…
- Нахлебником,- пробормотал под нос Сейран, заработав укоризненный взгляд Шоки.
- Гостем, - не моргнув и глазом, повторил Энсей. - Будь я нахлебником, поверьте, я бы поленился доставить вам это.
И он шутливо помахал в воздухе письмом.
Удивление в глазах Сейрана, казалось, на какое-то мгновение, словно отражая ее собственное счастье, сменилось радостью, но Шурей не была в этом уверена. Однако каковы бы ни были эти первые эмоции, они почти мгновенно уступили место более угрюмой - более привычной для него в присутствие Энсея - маске.
***
Шторы были полностью раскрыты, позволяя неестественно желтому лунному свету проникать в комнату, одно окно было приоткрыто, морозный воздух медленно, но верно просачивался внутрь, перебивая тепло, исходящее из камина.
Время от времени по комнате проносился ледяной ветер – смертельный вздох зимней ночи, и короткие пряди его распущенных волос скользили по щекам и лбу. Свеча трепетала, жалобно моргала, но упрямо горела, освещая комнату, бросая на пол и стены длинные, неестественно изогнутые тени.
Вокруг него царила тишина, прерываемая лишь парой звуков: его дыханием, шорохом штор, потрескиванием дров в камине. И неприятным, но странно успокаивающим звуком переливающегося из бутылки в маленькое блюдце саке. Плошка наполнилась, и он отодвинул полупустой сосуд подальше, крепко сжав маленький кусок фарфора тремя пальцами правой руки.
Он прекрасно знал, что в данный момент выглядит отнюдь не образцово, не правильно и, тем более, не благородно. Вся его тоска и усталость ощутимо висели в воздухе. Да, он был противен даже сам себе.
В таком состоянии его и нашел их внезапный гость.
- Энсей, - в голосе Сейрана на этот раз не ощущалось ни ненависти, ни злости.
Названный мужчина вздохнул, в сумраке отыскал свободный стул, медленно опустился на него и задумчиво уставился на друга.
Глаза Сейрана, несмотря на присущий им обычно светлый оттенок, казались темными и бездонными. На его лице застыло то же непроницаемое выражение, что и во время разговора за ужином.
Юноша снова заговорил, словно продолжая начатую ранее, но не озвученную до этого момента мысль:
- Пальцев на обеих руках не хватит, чтобы пересчитать все случаи, когда меня могли убить, но мне всегда удавалось отделаться всего лишь несколькими ранениями, несмотря на немыслимое количество оружия, которым меня пытались уничтожить. До сих пор я выживал, прилагая при этом минимум усилий. Итак, скажи честно, это мое счастье, мое несчастье или удивительное совпадение?
Сейран чувствовал себя загнанным зверем, а прибытие Энсея лишь разбередило старые раны. Никогда в жизни ему не было так плохо. Воспоминания о прошлом наполняли его мучительной тоской, а сознание собственной беспомощности терзало день и ночь. Ежедневные походы во дворец превратились в пытку, а ночные кошмары не переставали истязать его и без того усталое сознание. Он решил напиться до умопомрачения, чтобы отвлечься от своих мыслей, но и этого, похоже, оказалось недостаточно.
Он как никогда нуждался в поддержке и ободрении. В улыбке Шурей. Но Сейран с каждым днем все отчетливее понимал, что рано или поздно ему придется забыть про этот, едва ли не единственный источник его счастья, и от этого на душе становилось еще тяжелее.
Энсей, как всегда, понял его без слов. Поразительное качество, которое, тем не менее, не уставало его раздражать.
- Знаешь, ты совершенно не боишься смерти. И, смею заметить, это ненормально. Но в следующую секунду рядом с тобой появляется Шурей, и ты превращаешься в редкостного труса. Ты впадаешь в крайности. Хочешь, я объясню тебе, почему так происходит? Все потому, что легко быть храбрым и плевать в лицо смерти, когда нечего, некого защищать.
Сейран тут же рассвирепел, но, помня о том, что нуждается в совете, благоразумно сдержался. А Энсей, тем временем, не унимался:
- Когда ты собираешься забыть, наконец, о прошлом и начать все заново? - спросил он. – Тебе совершенно ни к чему продолжать так жить. Может, пора обзавестись семьей?
- Семьей? - угрюмо усмехнулся Сейран, - Да участи моей супруги не пожелаешь даже злейшему врагу.
Энсей вопреки себе расхохотался, пытаясь вытеснить из сознания картину: Мэйшо в свадебном кимоно. Сейран, каким-то образом догадавшись о ходе его мыслей, кинул на друга свирепый взгляд.
- Убирайся, таракан, — прошипел он.
- Ну уж нет! Останусь, пока не женишься. Чем скорее ты это сделаешь, тем скорее избавишься от меня. Итак, когда свадьба?
Сейран заскрежетал зубами, но не произнес ни слова. Недобрые мысли лучше держать при себе. Немногие обстоятельства и немногие люди могли расстроить ту выдержку, то железное самообладание, которое Сейран вырабатывал годами, самообладание, столь необходимое в его профессии, но сегодня он с трудом сдерживался, в который раз столкнувшись с ослиным упрямством и невыносимой настырностью Энсея.
Сейран отвел взгляд и перевел дыхание. Когда он снова подняла голову, его лицо уже ничего не выражало, а голос был сухим и деловитым:
- Но я подумываю испытать ее.
- Кого? Жену? – все еще задыхаясь от смеха, выдохнул Энсей.
- Судьбу, - Сейран залпом допил саке и с грохотом поставил плошку на стол.
Боже, на этот раз его обычная хандра зашла слишком далеко!
Энсей встревожено покачал головой. Он знал, что в глубине души Сейран ищет смерти. Знал еще с той самой первой минуты, когда он встретил бездушного, совершенно отчаявшегося Маленького Урагана в Банде Убийц. Ничто за эти годы не смогло поколебать в бывшем принце твердого убеждения, что его жизнь больше не стоит и медной монетки.
Энсей уже не раз видел друга в таком состоянии. Но, к счастью, в отличие от него, Энсей был оптимистом, способным вытянуть молодого человека из пропасти отчаяния.
- Знаешь, какая между нами разница?
- Я неотразим и образован? – саркастически вопросил Сейран.
- Если ты хотел таким образом сообщить, что я неумен и скучен, то тебе это не удалось. Так вот: в отличие от тебя, я не стал бы отрицать, что встретил женщину, с которой не возражал бы провести остаток своих дней.
- Тебе не обязательно мучиться тут со мной. Отправляйся на поиски дражайшей половины хоть сию секунду.
- И оставить тебя тонуть в собственном самоуничижении?
- Я ни в чем не тону.
- Да? Еще немного, и ты потонешь в саке.
Сейран уставился в потолок.
«Не стал бы отрицать, что встретил женщину, с которой не возражал бы провести остаток своих дней?» Энсей всегда знал, на какую рану посыпать щедрую щепоть соли.
Сейран не мог четко сказать, когда именно клятва, данная им подле смертного одра ее умирающей матери, переросла во влечение, желание, нет, необходимость оградить свою госпожу от всех и вся. Шурей была обещанием, но его стремление защитить ее было уже чем-то большим.
Конечно, он догадывался, что все это было частью любви. Его сердце знало это, но сознание, отгораживаясь всевозможными причинами и здравым смыслом, отрицало это.
И вот, наконец, пришло время, когда со всех его убеждений медленно, болезненно начали сдирать ту занавесь, которая служила оправданием, которая была «обещанием». Остались только жалкие в своей неприкрытой наготе искренние чувства: страх, тревога, капля надежды - и неожиданно глубокая до безумия любовь.
Но какая от всего этого разница, если она не чувствует к нему того же?
Что бы он не испытывал к ней, он никогда не сможет протянуть руку и – сквозь стену предубеждений, чужого несчастья - эгоистично забрать себе то, что так отчаянно желал. Еще совсем немного – и Шурей придется выйти замуж. Эта мысль уже давно приходила ему в голову. Наступит день, когда она покинет его с улыбкой на лице. А потом наступит новый день. И еще один. Он привыкнет к одиночеству. Ему придется привыкнуть.
Сейран плотно сжал губы и стиснул зубы, чтобы не застонать от тоски, отчаяния и беспомощности. Потом нечеловеческим усилием воли загнал боль в самую глубину души за железный панцирь, где давно прятал все свои эмоции.
- И как же ты собираешься испытать эту самую судьбу? – пользуясь предоставленной паузой, взволнованно спросил Энсей. Он знал: пока друг в неадекватном состоянии, из него еще можно что-нибудь вытянуть. По правде говоря, это и была его первоначальная цель, с мыслью о которой он начал этот безумный алкогольный марафон.
Но прежде чем Сейран успел ответить, в дверях без стука появилась Шурей. Энсей разочарованно моргнул. Придется ждать, а он все же тревожился, что Сейран в своем нынешнем состоянии может решиться на что-то опрометчивое.
Девушка, поморщившись от резкого запаха спиртного, с отчаянием посмотрела на друга. В руке Сейран сжимал плошку с саке, вероятно, далеко не первую: недаром его глаза заметно покраснели: то ли от недостатка сна, то ли от выпитого.
- А, госпожа.
Он молча поднял на нее бесстрастный взгляд и лениво улыбнулся. Ни малейшего любопытства, ни расспросов, почему она вдруг оказалась здесь. Казалось, юноша ждал ее, несмотря на довольно поздний час. Слабый свет единственной зажженной свечи творил чудеса с его тонкими чертами лица, оттеняя их красоту самым невероятным образом.
Шурей укоризненно покачала головой, решив, что он все-таки пьян. Энсей, отвернувшись, постарался скрыть улыбку.
- Сейран, ты опять пил саке? – в отчаянии вздохнула девушка.
Тот поморщился, услышав смятение и разочарование в родном голосе.
Да, именно, несмотря на все обожание, всю любовь и все восхищение, он не был идеальным. Его эмоции постепенно просачивались наружу, кирпичик за кирпичиком разрушая каменную стену его самообладания, его здравомыслия.
Он не был идеален, и он понимал это. И все же был уязвлен ее тоном гораздо больше, чем ожидал.
- Насколько я понимаю, он намеревался напиться до бесчувствия, но дело в том, что спиртное на него практически не действует. Вероятно, эмоции, терзающие нашего малыша, весьма сильны.
Столь бесцеремонное заявление Энсея было вознаграждено уничтожающим взглядом. Оскорбленный полученным прозвищем, Сейран надменно процедил:
- С каких это пор ты понимаешь, что я чувствую?
- С тех пор, как я решил взять тебя под свое крыло, - жизнерадостно объяснил Энсей.
- Держи свое крыло при себе. Мне оно ни к чему.
Но Ро Энсей, черт его побери, как всегда, оказался прав. Саке, неприятным огнем скользнув в желудок, не принесло с собой ничего, кроме легкого головокружения. Его разум был по-прежнему ясным, мышление острым. Вопросы оставались бесполезными и бесконечными, а ответов на них так и не появилось.
Энсей лишь пожал плечами, не обращая внимания на резкий тон друга, и шутливо протянул:
- Ни одна из его подружек не смогла вынести этот отвратительный нрав.
Шурей натянуто улыбнулась.
- Подружек? И много их было, если не секрет?
- Толпы, - убежденно заявил Энсей, - Сотни. Может, тысячи.
Сейран фыркнул, не поднимая головы от зажатой в руке плошки.
- Не смейся, - яростно прошептал Энсей, - я же пытаюсь заставить ее ревновать.
И подмигнул ошарашенной девушке. Шурей поперхнулась, закашлялась и шлепнула чересчур развеселившегося мужчину по руке. Поскольку никто не попытался поддержать разговор, последовало неловкое молчание.
Шурей перевела дыхание и вовремя успела перехватить ладонь Сейрана, вновь потянувшуюся за бутылкой саке.
- Все, хватит, - твердо сказала девушка.
В обращенном к ней взгляде немедленно вспыхнул и застыл серебряный лед. Девушка вздрогнула, закусила губу, но собственных глаз не отвела. Юноша вздохнул, и Шурей на мгновение испытала своего рода чувство радости из-за того, что не уступила.
Ледяная комната опять погрузилась в тишину.
Светская беседа не получалась.
Энсей пожал плечами, беспрекословно поставил свою плошку на стол, и его улыбка потускнела, когда он решительно поднялся.
- Ну, я вас оставлю и пойду, пожалуй, обратно спать. Химе-сан, тебе нужна моя помощь? - Энсей выразительно кивнул в сторону Сейрана.
- Спасибо, но я справлюсь, - немного растерянно поблагодарила она.
Энсей неторопливо направился к выходу и, чуть помедлив у двери, быстро взглянул на юношу. Тот по-прежнему оставался внешне спокойным, хотя, возможно, с таким же успехом мог скрывать за невозмутимой маской бешенство или горькое разочарование.
Энсей подождал еще несколько секунд, но Шурей все же не остановила его. Что ж, вполне вероятно, что его волнение беспочвенно. Он, не оглядываясь, вышел из комнаты, не прибавив больше ни слова.
Однако пока он не скрылся из вида, Энсея провожали сузившиеся серебристо-зеленые глаза.
***
За тихим стуком закрывшейся двери последовала пронизывающая тишина. Лицо Сейрана снова было непроницаемо, он молчал.
Шурей хмуро посмотрела на полупустую бутылку с саке. Как ни странно бы это звучало, ей не нравилось вовсе не то, что он пил, а то, из-за чего он это делал. Она видела его в таком состоянии всего лишь раза три за всю жизнь, и не сказала бы, что обстоятельства были очень радостными.
Сейран совершенно измучен, несчастен, тоскует. Все существо его разрывалось от невыносимой боли, и она чувствовала это.
У нее сжималось сердце. Его тихое страдание было куда хуже, чем крик или озлобленность. Ей ужасно хотелось обнять его, предложить другу улыбку. Но ее останавливало и угнетало то, что в поисках утешения Сейран предпочитал обращаться к алкоголю и пьяному забытью, а не к ней. Она была совершенно беспомощна, и эта мысль вызывала в ней лишь смятение и отчаяние.
Наконец, Сейран, словно на что-то решившись, порывисто поднялся, но покачнулся и вынужден был опереться рукой о стол, пока не перестала кружиться голова. Потом, даже не удостоив озадаченную девушку взглядом, направился к выходу.
Но, судя по сокрушенному на пол табурету и последовавшему грохоту, головокружение все еще давало о себе знать. Во всяком случае, держался на ногах он не совсем твердо и потому, дошагав до двери и открыв ее, прислонился к косяку. Шурей ринулась к другу, опасаясь, что он переполошит своим способом передвижения весь дом.
- Куда ты идешь? - поспешно прошептала она. – Это же твоя комната.
И протянула руку к дверной ручке.
Сейран уставился на нее, в его глазах внезапно вспыхнул непонятный ей, молчаливый интерес. Шурей покраснела, разжала пальцы и отступила на шаг назад, к камину.
Сейран, наоборот, резко шагнул к ней и захлопнул дверь, которую потрясенная девушка не успела закрыть. Неожиданно очутился совсем рядом. Навис над ней. Близко, слишком близко. Не позволяя ей отступить. Положив ей руки на плечи. Пригвоздив к месту. Она поспешно попятилась, ощущая, как колотится сердце.
Сейран, как ни в чем не бывало, последовал за ней и взял за руку, чтобы не вздумала снова ускользнуть.
Так вышло, что сегодня все запасы его терпения были истрачены на разговор с Энсеем.
- Сейран, - лихорадочно пробормотала она, теряясь в мыслях, - что ты делаешь? Честное слово, я вовсе не хотела приказывать тебе, просто ты неважно выглядишь, и я…
Ее взволнованную тираду перебил веселый смешок. Сильные руки обвились вокруг талии. Шурей охнула, чувствуя, как невыносимо горят щеки.
- Я знаю, госпожа.
Он коснулся губами теплой кожи у нее на виске. Шурей слегка отвернулась, лишившись присутствия духа из-за его неожиданно ласкового жеста.
- Сейран?
Он нагнул голову и поцеловал ее в шею со всей нежностью, на которую только был способен. Шурей задрожала, но не отпрянула от него. Она совсем перестала понимать его, а главное, себя. Что с ней происходит такое, от чего все ее чувства обострились? От чего она не спит по ночам, постоянно пребывает в замешательстве и тревоге? От чего ее надежды ярко вспыхивают, а потом внезапно рушатся? Она была напугана.
И прежде, чем она лишилась разума от тех нежных поцелуев, которыми Сейран покрывал ее шею, она выпалила:
- Перестань, Сейран! Отпусти меня!
От смятения, испытываемого ею, голос Шурей прозвучал чересчур резко.
Сейран, вздрогнув, поднял голову. Шурей рывком высвободила свои руки из его пальцев и заставила юношу разжать объятия, удивляясь про себя, что ей это так легко удалось. Несколько мгновений он был пугающе неподвижен, однако потом снова шагнул к ней.
Девушка поспешно забежала за стол, но это не помогло, потому что Сейран не поленился обойти кругом. Чтобы отвлечь его, она быстро сообщила:
- Сейран, подожди. Я… Мне нужно поговорить с тобой кое о чем.
Казалось, он ее не слышал. Шурей метнулась в сторону. Вернее, попыталась метнуться. Сейран опять схватил ее за плечи - и она затрепетала в его руках.
- О чем же? – промурлыкал юноша, опустив голову и коснувшись ее лба своим.
О чем что? Ах, о чем? О чем? Его голос, руки, слова и действия оказывали на нее такое воздействие, что она даже забыла, о чем собиралась поговорить с ним, и сейчас это было, по меньшей мере, некстати.
- Сейран…
Он заставил ее замолчать поцелуем. Успех был немедленный. И пробудил в девушке немало воспоминаний. Цепляясь за остатки разумных мыслей, Шурей уперлась руками в его плечи, пытаясь отстраниться. Но стальные руки все сильнее сжимали ее талию, пока девушка не замерла. Прикосновение его губ было мягким, едва ощутимым, но она задрожала, почувствовав, как по спине у нее поползли мурашки.
- Вам холодно? – прошептал Сейран.
Девушка покачала головой.
Он чуть отодвинулся и сжал ее лицо в ладонях.
- Ты пьян, - жалобно прошептала Шурей с такой трогательной откровенностью, что Сейран расплылся в улыбке.
- Да, - не моргнув глазом, подтвердил он. Он словно схватился за любезно предоставленную ему удобную причину, и это ей совсем не понравилось. На самом деле, он вовсе не выглядел пьяным. Блеск в его глазах остался таким же острым, взгляд – таким же осмысленным. Но кто, скажите на милость, останется трезвым, опустошив полбутылки крепчайшего спиртного?
Она отвела глаза, уклоняясь от его пронзительного взгляда, и он решительно взял ее за подбородок. От подбородка его пальцы скользнули по щеке, потом запутались в ее распущенных волосах. Шурей сдержала дыхание, ожидая, что Сейран снова поцелует ее, но он лишь пристально смотрел ей в глаза.
- Скажите, госпожа, меня так трудно полюбить?
Она воззрилась на него, едва веря собственным ушам. Почему он задает такой вопрос?
- Что?
- Невозможно?
Она еле заметно покачала головой. Но, казалось бы, он разговаривает сам с собой, не обращая на ее протест никакого внимания. Ее сердце дрогнуло, потом забилось еще быстрее. Шурей хотелось сказать ему, что полюбить его, на самом деле, было так легко, что от этого становилось страшно. Ей хотелось рассказать ему, как счастлива она оттого, что они вместе, и что он рядом с ней. И какую странную, мучительную тягу испытывает она к нему. Однако Шурей быстро подавила возникшее желание открыть ему свое сердце. Он был пьян.
- Можно мне вас поцеловать? – прошептал он ей на ухо, и она снова задрожала, в волнении сжав ладони. Она пожалела, что сама не пьяна. Она пожалела, что не может дать волю своим сдерживаемым чувствам и получить радость от того, что они вместе. Она пожалела, что на этот раз он решил спросить разрешения. Все, что она испытывала, было бесконечным сожалением. Она устала сдерживать свои чувства, сохраняя в их отношениях дистанцию, которая была ей нужна для самозащиты. Она больше не могла позволить себе расслабиться в его присутствии, весело смеяться и утешать его. И от этого ей было куда хуже, чем от вины, которая, без сомнения, придет позже.
И, выбросив все мысли из головы, она качнулась к нему, обняв его шею руками, и это было все, что ему требовалось. В мгновение ока он прижал ее к себе изо всех сил и впился губами в ее губы. Казалось, Сейран обрушился на нее, словно цунами, и это яростное прикосновение сначала испугало девушку, но потом страх растворился в других, сладко-горьких ощущениях. Поднявшись на цыпочки, она прижалась к его теплому телу, ощущая каждую стальную мышцу, и ответила на его поцелуй со всей силой собственного желания. Сейран, не отрываясь от ее губ, тихо вздохнул, когда ее пальцы погрузились в его волосы, и ласкающим движением провел рукой по ее телу. Это пьянящее чувство вскружило девушке голову, и она выгнулась ему навстречу, вздрогнув, когда ее грудь коснулась его груди. Поцелуи Сейрана стали нежными, легкими. Он очертил губами линию ее подбородка, и она покорно склонила голову набок. Юноша добрался до ее уха, потом снова поцеловал ее в губы.
И тут все закончилось. Юноша с трудом оторвался от ее губ, поцеловал высокий лоб и закрытые глаза, а потом прислонился подбородком к ее темной макушке и замер. Никто не нарушал молчание.
Шурей шевельнулась, и объятия Сейрана мгновенно сжались.
- Нет, - упрямо заявил он, и Шурей с удивлением почувствовала, как от этого - до боли знакомого - упрямства расцветает на ее лице улыбка.
Она не нашлась, что ответить, и вместо этого поискала взглядом кровать, надеясь, что от этого разговора его отвлекут приготовления ко сну. Однако постель уже была расстелена.
- Сейран, я хочу спать, - эти слова прозвучали настолько по-детски, что через секунду улыбались уже оба. Он кивнул. Его серо-зеленые глаза встретили ее взгляд, и девушка со все возрастающей радостью почувствовала, как возвращается к ним то самое молчаливое понимание, то самое глубокое знание друг друга, которого ей так не хватало.
- Слушаюсь, госпожа, - шутливо прошептал он, наклонился и подхватил ее на руки. Ее руки тут же обвились вокруг его шеи.
Приблизившись к кровати, он уложил ее под одеяло и на этот раз, не дожидаясь ее уговоров, лег рядом. Следовало бы проверить, хватит ли на ночь дров в камине, но у Сейрана, похоже, ни на что не хватало энергии. Он по обыкновению свернулся калачиком, закрыл глаза - и почти мгновенно заснул. Шурей еще некоторое время бодрствовала, медленно приходя в себя, устраиваясь поудобнее в его объятиях. Ей было так уютно рядом с ним! Его близость тревожила ее лишь тогда, когда она начинала видеть в нем не только друга, а это, к ее полному смятению, случалось все чаще.
Наконец, опустив голову на его руку, она провела ладонью по мягким серебряным волосам, беспомощно, нежно улыбнувшись:
- Я не могу без тебя жить. Не знаю, как это еще сказать.
Сейран вздохнул чуть глубже, но продолжил спать, не подозревая о ее переживаниях. Да и ее глаза сами собой закрывались. Длинный день с его непредсказуемыми поворотами событий утомил ее, настолько, что она уже не могла осмыслить все подробности произошедшего. В конце концов, Шурей также погрузилась в сон, тесно прижавшись к Сейрану, и этой ночью ни одного из них не посетили мучительные сновидения.
@темы: Заказы, Saiunkoku Monogatari, Пока не расцвела сакура, Творчество, Фанфики
Ну, судя по ранобе, это уже АУ, так что можно особо не думать над этим XD
*сама написала, сама балдеет* 
XD 
Нэко в безмолвном восхищении, ибо 19 лет бедняге, а он (в отличие от некоторых
) не впал в истерику, даже когда на него повесили весь этот детский сад
Сойдясь на том, что Шоку нужно слушаться, мы послушно начали фоткаться, хотя погоды для фоток хуже не бывает
Оставайтесь таким же чудесным человеком и не унывайте! 
Желаю вам всего самого наилучшего и всех прелестей жизни (
...
...
