

Название: Пока не расцвела сакура
Автор: katya_neko ([email protected])
Фэндом: Saiunkoku Monogatari
Бета: нет
Пейринг/Персонажи: Сейран, Шурей, Шока, Рьюки, Джуусан-химе, Шуе, Койю, Рьюшин, Рейшин, Юри-химе, триплет Ранов, Сейран/Шурей, легкое Рьюки/Шурей, легкое Рьюки/Джуусан-химе, Рейшин/Юри-химе, Шока/Шокун
Жанр: романс, приключения
Рейтинг: PG-13
Состояние: в процессе
Описание: написан по заявке, которая разбудила во мне шиппера-маньяка XD
Посвящение: Okini-chan как заявителю и товарищу-шипперу XD
Предупреждение: выставлять где угодно, но только с этой шапкой. Помните о нежной душе автора и копирайтах XD
Пока не расцвела сакура
Часть 2. ЛюбовьЧасть 2. Любовь
Утро выдалось облачным, и в воздухе до сих пор висели клочья тумана. Лучшим украшением пейзажа в этот день были скучные серенькие тучи, и Джуусан-химе, вдоволь налюбовавшись на унылые небеса, перевела взгляд на расстилавшийся под балконом не менее унылый сад.
Трава в саду была прикрыта тонким слоем свежевыпавшего снега, тут и там сквозь серебристую изморозь проглядывали лохматые кустики коричневато-зеленой муравы. Голые тонкие деревья сакуры казались куда более хрупкими, их ветви пронзали туман и растворялись в нем без остатка.
Стоящая на балконе девушка глубоко вдохнула насыщенный холодом утренний воздух, и закашлялась, стараясь прогнать из груди леденящую пустоту.
-Джуусан, - Шуе, до сих пор неподвижно наблюдавший за ней, подошел ближе и неловко переступил с ноги на ногу. Потом застыл, вглядываясь в туманный горизонт.
Прекрасно зная, о чем думает брат, девушка промолчала и лишь слегка склонила голову на бок, показывая этим, что внимательно слушает.
Шуе нахмурился. Такая задумчивость была совсем не характерна для нее.
Он вспомнил, как впервые встретил ее пятнадцать лет назад. Она была чудесной малышкой с заразительным смехом, живым блеском в ярко-синих глазах и волшебной улыбкой. Несмотря на трагическое детство, несмотря на смерть матери, несмотря на невнимание старших братьев, она оставалась неукротимой, яркой и теплой, словно огонек свечи. Но, как и любой огонь, ее можно было очень легко потушить.
Да, он знал, что младшая сестра очень чутко реагирует на перемены времен года. С проходом зимы ее задорная, полная эмоций болтовня иногда сменялась приступами уныния и отрешенностью. Девушка словно покорялась природе и скорее существовала, чем жила, пережидая холода. Но сейчас ее поведение нельзя было объяснить лишь особенностью организма.
Невидящий взгляд синих глаз покинул заснеженную землю и переместился на него. Шуе вздрогнул.
- Послушай меня, сорванец. Я знаю тебя всю: от пяток до лохматой макушки, так что можешь не притворяться передо мной. Что-то тревожит тебя?
Одна из рук девушки машинально поднялась к затылку и пригладила уложенные в идеальную прическу темные волосы. Джуусан моргнула, улыбнулась – лишь эхо детской улыбки – и тихо ответила.
- Может быть.
Затаившаяся где-то глубоко в сердце тревога усилилась, переросла в смятение, но Шуе не подал виду и дразнящее усмехнулся:
- Поешь - и все проблемы разрешаться сами по себе. Ведь твой желудок гораздо теснее связан с твоим настроением, чем голова. И оденься теплее.
- Но, Шуе нии-сама, смотри, какое прелестное кимоно, - девушка, наконец, повернулась к нему лицом и подняла в воздух один блестящий рукав, позволив ткани красиво заструиться вниз, переливаясь.
Кимоно было ярко-красным и изящно облегало фигуру. Вышитый золотом изысканный и живописный узор изгибался и шустрой змейкой сползал вниз. Шуе готов был поклясться, что только одно крепко затянутое на талии шафрановое оби стоило гораздо больше, чем составляло его жалование за полгода.
- Ты же ненавидишь их. Стоило мне или Дзину поднести несчастный кусок ткани к тебе ближе, чем на десять шагов, как ты начинала беситься и сыпать проклятиями. Даже нашим всемогущим братьям не удалось засунуть тебя ни в одну из специально приготовленных тряпок.
- Ну да. Ведь в кимоно нельзя залезть на дерево или, к примеру, покататься на лошади. Они до приторности шелковые, гладкие и сковывают движения лучше всяких цепей, - Джуусан фыркнула, потом, помолчав, нехотя добавила: – Но мне показалось, что еще немного, и толпа беспрестанно охающих, ахающих, кудахчущих служанок сведет меня с ума.
- Так ты сдалась и позорно сбежала сюда? – Шуе закусил губу, стараясь не рассмеяться.
Одарив брата хмурым взглядом, девушка взяла его за руку, прижавшись щекой к жесткому рукаву предплечья.
- Хочу снова командовать ими. Где Рьюрен нии-сама?
- Где-то бродит, вестимо, наедине с природой и ветром в гениальной голове. Причем здесь Рьюрен? – Шуе отрывисто вздохнул и выпалил мучившую его с самого начала разговора новость. – Джуусан, сегодня ты переедешь в гарем.
Девушка немного помолчала, сведя тонкие брови к переносице. Она не могла признаться в этом брату, боясь, что он сочтет ее трусливой и смешной, но ей там не нравилось. Гарем, ни разу не перестраивавшийся со времен смерти последней жены предыдущего императора, был огромным и пустым. Стены коридоров были выкрашены в жуткий пурпурный цвет. Нарисованные на них картины были безвкусными и нелепыми. В комнатах словно остановилось время, сохраняя в воздухе запах смерти, заговоров, зависти и ненависти.
Неправильно истолковав неуверенное молчание сестры, Шуе поспешил успокоить ее:
- Я не думаю, что Его Величество скоро позовет тебя провести с ним ночь. Ты же знаешь, все сейчас взбудоражены недавним покушением. К тому же он ждет решения Шурей, - он вздохнул и с сожалением спросил: - Тебе грустно?
Джуусан вопросительно подняла брови и пожала плечами.
- С чего бы это, Шуе нии-сама? Мне с младенчества была проложена прямая дорога в гарем. Мне еще повезло, что она привела меня к Рьюки, а не, скажем, к бывшему принцу.
- Так не нравиться Сейран? – Шуе вопреки себе развеселился.
- Нет, ну почему? Он красивый, знаешь, высокий и стройный, с великолепными вьющимися серебряными волосами до плеч, настоящий принц! - сложив руки на груди и устремив взгляд в никуда, Джуусан-химе весьма похоже изобразила одну из своих глупеньких влюбленных служанок.
Шуе закатил глаза. Его сестра ухмыльнулась.
- Но бывший принц, в отличие от Рьюки, довольно холоден к тем, кого он не любит, - девушка смешно сморщила нос. – Возможно, через некоторое время мне и удалось бы поладить с ним, но мне совсем не хочется проверять эту теорию. А в лице Рьюки у меня появится если не муж, то хотя бы новый друг.
Шуе пытливо заглянул ей в глаза, но, похоже, на этот раз сестра говорила правду. Ему ужасно хотелось закрыть от холода ее одетую лишь в тонкий слой яркого шелка фигурку, но снять с себя было нечего, разве что защитные матерчатые доспехи для плеч. Шуе прислонился спиной к каменным перилам и протянул руки, молчаливо прося ее подойти ближе. Джуусан послушалась, но в последнюю секунду передумала и, своенравно хмыкнув, отошла в сторону, вглядываясь в туман дворцового сада.
- О! – воскликнула она, успешно заставив замолчать уже было раскрывшего рот брата, - Шурей-тян!
Шуе заинтересованно обернулся, чтобы посмотреть через плечо.
Действительно, по припорошенной снегом траве сада, оставляя отчетливые следы, шла знакомая пара. Шуе настолько привык к такой картине (Шурей, смеясь, выступала впереди, Сейран, с легкой улыбкой на лице, следовал за девушкой, отставая на полшага) что не сразу догадался, что в ней было не так.
- Сейран вернулся, - наконец задумчиво произнес он. Мимо него пронесся маленький ураган, поднятый одним из огромных, словно крылья, шелковых рукавов ярко-красного кимоно.
- Шуе нии-сама, сделай одолжение, если захочешь поговорить со мной, не подходи к моим покоям ближе, чем на несколько сотен метров. Служанки сходят с ума и превращаются в безмозглых дурочек, думающих лишь о твоих красивых глазах. Пойду и поговорю с Шурей-тян, - объявив это, Джуусан-химе стремительно исчезла.
Шуе со странной смесью изумления и веселья на лице покачал головой. Если какая-то из особей женского пола (а он знал многих) останется для него загадкой до конца жизни, то это будет девушка, которая девятнадцать лет назад умудрилась родиться его единокровной младшей сестрой.
***
Комната, в которую ее проводила все еще верная своим прежним обязанностям Джуусан-химе, встретила Шурей приятным теплом специально зажженного обогревателя и мягким светом дюжины восковых свечей. Судя по огромным окнам, выходившим в императорские сады и длинному прочному столу, стоящему посреди относительно пустого помещения, эта комната была чем-то вроде рабочего кабинета или, возможно, комнаты для совещаний.
Почувствовал, как по телу поползли мурашки – признак того, что ее тело начало согреваться, девушка поспешала сложить перед собой руки и склонится в поклоне, приветствуя императора Сайюнкоку.
- Шурей! – раздался счастливый возглас, шуршание бумаги и скрип деревянных ножек по мраморному полу – Рьюки пытался выбраться из-под стола.
Девушка улыбнулась и выпрямилась, опустив руки. Рьюки поспешил к ней, шурша тяжелыми императорскими одеяниями и спотыкаясь о длинную ткань на каждом шагу.
Шурей закатила глаза и слегка отступила вправо, избегая щедрого императорского объятия, которое, она прекрасно знала по собственному опыту, оставит ее в полузадушенном состоянии. Не давая императору времени для того, чтобы осознать ее спасительный трюк, девушка поспешно схватила руками одну из его рук и повела Рьюки к маленькому чайному столику в углу.
Усадив неугомонного правителя с одной стороны, Шурей грациозно опустилась на колени с другой и расправила складки платья на коленях. Пока возникшая как по волшебству служанка разливала им чай, оба молчали, разглядывая друг друга.
Шурей радостно отметила, что император выглядел бодрым и здоровым, хотя по столице уже вовсю ходили слухи об очередном несостоявшемся покушении. Его золотисто-медовые глаза блестели и светились счастьем встречи, на лице была искренняя широкая улыбка. Сегодня его служанки, очевидно, решили обойтись без тяжелого головного убора, доставлявшего Рьюки массу неудобств. Император был одет в традиционные одежды нежно-лилового цвета.
- Шурей, случилось что-то хорошее? – с любопытством спросил Рьюки, увидев, как смягчились линии ее лица. Впервые за несколько месяцев девушка выглядела настолько довольной и умиротворенной. Словно не было ничего, что могло бы сделать ее еще более счастливой.
Неважно, насколько часто она приходила его навестить, его тоска по ней не становилась легче. Дворец всегда казался таким пустым. Коридоры становились длинными и темными, он мог слышать лишь свои шаги, лишь свои, эхом отражавшиеся в пустом воздухе. Он не мог услышать ее звонкого, чистого голоса, зовущего его по имени, не мог услышать ее смех, когда она разговаривала с Сейраном, Койю или Шуе.
Шурей моргнула, очнувшись от раздумий.
- Сейран вернулся домой, - голос ее был тихим, но лицо осветилось такой радостью, что Рьюки на мгновение почувствовал внутри тянущий холод, предчувствие чего-то пугающего и неотвратимого. Но, не желая слушать противный ревнивый голос, шепчущий где-то в дальнем темном уголке его души, император упрямо сосредоточился на теплом чувстве, которое родилась из восторга Шурей и собственного ликования от услышанной новости.
- Сейран вернулся? Это, без сомнения, великолепная весть! – поддержал он девушку. – Почему же он не пришел приветствовать Нас?
- О, он сказал, что ему нужно прежде отдать несколько распоряжений, - Шурей закрыла глаза и, подняв хрупкую чашечку, наполненную ароматным, душистым чаем, сделала осторожный глоток, наслаждаясь изысканным вкусом.
- Мы думали о том, чтобы снова повысить его. Но в связи с недавними покушениями, может случиться так, что Нам понадобятся его услуги как телохранителя, - гордость в голосе императора сменилась хмурой задумчивостью.
Глаза Шурей потемнели.
- Почему же после стольких лет на тебя снова началась охота?
- Мы много размышляли об этом, Шурей и, клянемся, не можем вспомнить никого, кто ненавидел бы Нас с такой силой. Все это кажется Нам таким театральным: месть, заговоры, яды. Если нити тянутся в прошлое, на ум приходит лишь одно: принцы. Но все они погибли, затянутые в водоворот гражданской войны.
Шурей покивала, обдумывая его слова.
- А как насчет принца Сейена? Он мог остаться в живых. И все эти годы скрываться в тени, планируя завладеть троном…
- Брат не мог! – Рьюки, приподнявшись, так хлопнул ладонями по столу, что чашки из тонкого фарфора жалобно зазвенели.
Испуганная его бурной реакцией девушка дернулась назад, подняв на него огромные непонимающие глаза. Рьюки угрюмо уставился на свои сжатые в кулаки руки. Интересно, что бы она сказала, узнав, что этот самый «скрывавшийся в тени» принц жил с ней под одной крышей последние пятнадцать лет.
В комнате воцарилась неуютная тишина. Шурей неловко откашлялась.
- В любом случае, Джуусан-химе как мать будущего наследника тоже находится под угрозой.
Рьюки слегка расслабился и опустил плечи, осознав, что опасная тема миновала.
- Да, поэтому Мы распорядились перевести ее в гарем, хотя она еще не является официально Нашей женой.
Шурей вспомнила усталые синие глаза тринадцатой принцессы и нахмурилась. Предстоял нелегкий разговор.
***
Дворец звенел, взбудораженный слухами, и, напряженный и расстроенный, Сейран через некоторое время обнаружил себя в императорском саду. В воздухе мягким покрывалом расстилалась тишина, воздух был влажным и тяжелым. За полгода, проведенных в морской провинции, его уши привыкли к звукам волн, а легкие – к соленому воздуху, и сейчас, посреди тихого, безветренного, покрытого деревьями клочка земли он чувствовал себя чуждым и далеким.
Во дворце произошла серия покушений на императора. Это было неожиданно, это было необъяснимо. Страна, пережив несколько кризисов, приняла нового императора, благородные цветные семьи признали его власть, чиновники в провинциях смирились с переменами и подчинились столице, поля зеленели и давали урожай.
Никто не осмеливался озвучить свои догадки, но все подозрения автоматически пали на принца Сейена.
Более того, Сейран с угрюмым весельем готов был согласиться, что лучшей кандидатуры на роль подозреваемого отыскать было невозможно. Не знай он лучше, тут же обвинил бы самого себя.
А он почти поверил, что его жизнь может быть спокойной и безоблачной. Что он способен жить, как обычный человек, любить и радоваться каждому новому дню.
Прошлое снова показало за его спиной свою уродливую тень. Тьма снова распростерла крылья у него за спиной.
И больше всего на свете он боялся, что эта тьма накроет дорогих для него людей. Как это случилось пятнадцать лет назад. Как это случилось в провинции Са.
Он не хотел больше терять никого. Никогда.
Он боялся и боялся, и страх делал его безмолвным и неподвижным. И не было никого, кто смог бы освободить его от этого ужаса, щемящего сердце. Он не хотел втягивать в свой собственный маленький личный ад других. У Шоки были собственные демоны, с которыми необходимо было бороться. И Сейран знал, что ни за что на свете он не позволит Шурей, чистой, искренней, невинной Шурей прикоснуться к темноте, живущей в глубине его сердца.
Надежда – это всего лишь глупая мечта, которая позже принесет лишь отчаяние и пустоту.
Но неважно сколько раз он повторял, словно заклинание, эти слова. Отрицая логику ума, его душа, словно мотылек, завороженный огнем, летела на тепло ее слов, ее рук, ее глаз. Он был зависим от ее доброты, и больше не мог найти сил, чтобы оттолкнуть ее от себя. И Сейран ненавидел себя за эту слабость.
***
Она нашла его возле маленького, почти полностью замерзшего пруда. Он стоял, полускрытый тенью раскидистого вечнозеленого клена и кормил рыбу крошками бог весть откуда взявшегося пирога.
Он не оглянулся, услышав за спиной легкие шаги.
- Уклоняешься от обязанностей? Как же твои подчиненные справятся без своего командира? – поддразнила девушка, становясь рядом и наблюдая за одиноким карпом, который плавал кругами, разрезая ледяную воду.
К ее удивлению, Сейран не ответил. Лишь покосился краем глаза и опять отвернулся к зеркальной поверхности пруда, так, что она не могла увидеть его лицо сквозь завесу серебристых волос.
- Сейран?
- Меня сместили. И назначили расследовать покушения, - его голос был бесцветным и усталым.
- Не телохранителем? – искренне удивилась Шурей, чувствуя, как дрогнуло и упало куда-то вниз сердце.
Он только покачал головой.
Девушка снова уставилась в воду, формулируя в голове правильные слова. Сейран был явно чем-то расстроен. В то мгновение, когда он слегка повернулся к ней лицом, она успела заметить, как плескалась в глубине серо-зеленых глаз тщательно скрываемая боль. И сердце девушки тут же заболело в стремлении утешить его.
Сейран редко говорил о собственных проблемах, еще реже – о своих переживаниях. Почему он не может сказать ей искренне о том, что лежит у него на душе? Возможно, тогда она может разобраться и в своих чувствах.
Она вгляделась в свое отражение на гладкой поверхности пруда. Вокруг ее фигуры неуверенно застыли на хрупкой глади тонкие силуэты голых деревьев, в пруду неподвижно и тяжело лежало серое небо. Одинокий лист сорвался с ветки у них над головой, мягко, неспешно спланировал вниз и коснулся поверхности ледяной воды, спугнув осторожного карпа. Цвета смешались. По воде пошли круги, разрушив иллюзию еще одной призрачной Шурей.
Девушка снова перевела взгляд на Сейрана, а тот, заметив устремленный на него очень задумчивый, печальный взор, пришел к неожиданному выводу. Решив, что подруга хочет покормить снова спокойно нарезавшего неспешные круги императорского любимца, юноша протянул девушке все, что осталось у него в руке от сладкого черничного пирога.
Шурей, все еще угнетенная тяжелыми мыслями, автоматически приняла и начала сама жевать предложенное для рыбы угощение. И лишь почувствовав на языке сладко-кислый аромат летней ягоды и услышав легкий, почти невесомый смех Сейрана, девушка пришла в себя и моргнула, освобождаясь от наваждения. И улыбнулась, не в силах сопротивляться теплому чувству, рожденному внутри нее звуками его голоса. Если она может рассмешить его таким способом, то она готова была делать маленькие неуклюжие глупости снова и снова, только бы чаще слышать его смех.
И так же быстро, как возникла, улыбка исчезла с ее лица, глаза снова наполнились растерянностью и внутренней тревогой. Сейран вздрогнул и протянул руку (словно пытаясь дотянуться до мыслей девушки, побороть все ее переживания), но тут же уронил ее, вспомнив все собственные страхи и сомнения. Это был заколдованный круг. Все, на что он был способен…
- Госпожа, что-то тревожит вас?
- Ох, Сейран, - выражение ее глаз смягчилось, - ты опять заботишься о других больше, чем о собственном благополучии.
Его неизменный альтруизм снова откликнулся в ней странной смесью раздражения и обожания, и слова, покорные детской привычке, полились нескончаемым, жалобным, торопливым потоком.
На одном дыхании она рассказала ему об обещании, данном ею императору, рассказала о решении императорского двора и причинах, по которым Рьюки установил определенный срок: пока не расцветет первый цветок весенней сакуры. Сейран, терпеливо выслушав ее сбивчивый, невнятный рассказ, ничем не высказал своего удивления и только легонько вздохнул.
- Я догадывался, что вас беспокоит что-то, связанное с императором… Что ж, если вы любите его, вы должны быть рядом с ним.
- Люблю, конечно, и очень хочу, чтобы он был счастлив, но Сейран, это не отличается от той любви, которую я испытываю к дорогим для меня людям. Да, мне не нравится, что ему придется жениться на другой женщине, но то же самое относится к тебе. Да, мне хочется помочь ему, но, с другой стороны, я не хочу сдаться и забыть свою мечту – помогать императору и людям Сайюнкоку, будучи чиновником. О, я ведь знаю, что значит быть императрицей! Красивые шелка, пресмыкающиеся слуги и абсолютно никакой свободы. Я уже через год стану ленивой и толстой! – Шурей смешно надулась, и Сейран снова рассмеялся.
- Вовсе нет, госпожа. Вы скорее разнесете дворец до основания, чем станете ленивой и толстой.
Шурей надулась еще сильнее, потом улыбнулась. Ее улыбка вызвала в нем горькие воспоминания о двух женщинах.
Первая была его собственной мамой – прекрасной, умной, доброй, но слабой духом мамой, - которую он и ненавидел и любил одновременно. Словно красивая птица в клетке, его мать задыхалась во дворце, окутанном интригами, заговорами, таинственными смертями. Все, чего она хотела – любовь императора. Все, что видел принц Сейен в материнских зеленых глазах – ненависть и презрение. И вместе с тем он любил ее – той беспричинной сыновней любовью, которая живет в детях с первого их крика, подсознательная, до боли глубокая.
Вторая была матерью Шурей. Она тоже походила на красивую птицу, но красота, которой она обладала, была не только естественной, внешней. В ней жило очарование, которое может быть рождено лишь свободой. Свободой и разделенной любовью.
В итоге их обеих ждала смерть, но какими же разными были их концы! Сузуран умерла, покоряясь судьбе, потеряв всякий смысл жизни, сломленная и беспомощная. Шокун умерла с улыбкой на губах, в объятиях мужа, полная счастливого осознания того, что этой жертвой может спасти единственное свое дитя.
Он не боялся того, что решетки дворца могут сломить дух упрямой и стойкой Шурей. Но больше всего на свете он хотел видеть ее на свободе, уверенную и стремительную, в погоне за яркой, дерзкой мечтой. Он хотел, чтобы она смеялась, пела, любила и просто жила, не скованная никакими узами.
- Значит, вы не знаете, любите ли вы его как будущего мужа? – как можно тактичнее постарался сформулировать проблему Сейран.
Шурей опустила глаза.
- Да. Признаться, я даже однажды специально позволила ему себя поцеловать, чтобы проверить, не почувствую ли я эти «трепетные ощущения», о которых говорили девушки из Когаро. И ничего. А что, если дело во мне? Боже, мне даже не с чем сравнить, кроме поцелуев «того человека», а его я точно не любила как будущего мужа!
Сейран оторвал потемневший взгляд от раскрасневшейся девушки и сжал руки в кулаки, стараясь успокоиться. Он прекрасно знал, кого имела в виду Шурей. Са Сакуджун. Трагедия, от которой он не смог ее защитить. Припорошенная временем ненависть всколыхнулась с новой, яростной силой, но тут Шурей тихо охнула и поспешила схватить его за рукав. Злость в светлых глазах тут же сменилась сожалением и презрением к самому себе. Последнее чувство наполнило сердце девушки страхом потери, и она, преодолев расстояние между ними в один неуверенный шаг, обхватила его руками, чувствуя под ладонями уверенные мышцы его спины.
- Прости.
Они еще долго стояли так, греясь в теплых объятиях другого. Щека прижала к виску, рука запуталась в шелковых прядях темных волос – Сейран тихо шептал ей на ухо все известные ему сказочные, счастливые истории любви.
@темы: Заказы, Saiunkoku Monogatari, Пока не расцвела сакура, Творчество, Фанфики